— Мы ни во что не превращаемся, — я покачал головой, — То, о чём ты говоришь… Мы были этим всегда. Вспомни Деммерворт. Казармы стражи. Мы ведь и тогда не особо терзались угрызениями совести. И так почти везде. Куда бы мы ни приходили — везде лилась кровь. Я просто перестал себе врать о том, что мы такое есть. И тебе советую постараться сделать то же самое. Так живётся намного легче.

— Это совсем иное, — покачала головой девушка, — Тогда нас вынуждали. Люди и обстоятельства. Да чёрт, они складывались так, что у нас буквально не было иного выхода. Сейчас же… Эти люди сдались. Они больше не представляют угрозы. Так нужно ли…

— Пока не представляют, — я перебил её, — Пройдет день-два и они побегут к святошам, лизать тем жопу и рассказывать, как они были правы насчёт того, что надо объединиться против упырей. И будет у нас не сотня врагов, а все полторы. А ежели им святоши оружие отвалят поприличнее, да научат его держать как следует — то полторы сотни очень проблемных врагов. Так что да, обстоятельства нас снова вынуждают. Просто на этот раз мы уже сами стали тем обстоятельством, с которым придётся считаться всем прочим игрокам.

Девушка тяжело вздохнула и молча покачала головой. Она понимала, что я был кругом прав. Но что-то ей всё-таки не давало просто смириться с происходящим. Не до конца придушила свою совесть? Может быть. И думается мне, очень зря. Хотя, может меня уже немного заносит? Как-то слишком круто я ей ответил, хоть и по делу. А обижать не хочется. Девушка ничем этого не заслужила. Более того, сегодня она показала себя с лучшей стороны.

— Лучше расскажи мне, как справились девочки, — я перевёл тему разговора, чтобы немного отвлечь её. Впрочем мне и самому бы не помешало получше понять обстановку в отряде.

— Лучше чем я ожидала, но хуже чем могли бы, — уклончиво ответила Айлин, повернувшись к воротам лицом. На место казни ей смотреть не хотелось.

А там тем временем продолжалась работа. Работа, сопровождаемая отчаянными криками, мольбами и тихой руганью пленных. Но никто не слушал, что они говорят. Всем вокруг было глубоко плевать на это. Топор поднимался и опускался как заведённый. Отсечённые головы откатывались в сторону, но их тут же подхватывали несколько бойцов и несли к частоколу. Старые головы с него уже поснимали и сложили в мешки, ну а теперь туда вешали новые «украшения». Обезглавленные тела просто оттаскивали подальше и сваливали в кучу. Из них уже вырос приличных размеров холм. Вокруг рубочной колоды уже хлюпала кровь, пропитавшая землю и начавшая собираться в лужицы, хлюпающие под сапогами бойцов. Но конца и края экзекуции пока что не было видно. Слишком уж много пленных мы захватили.

Мимо нас пробежал солдат. Его звали Дэнис. Боец тащил, зажав под мышкой жирного гуся. Птица громко гоготала, сопротивлялась и постоянно норовила цапнуть солдата. Тот же грозился свернуть ей шею, ежели не успокоиться. Впрочем его рвение сохранить птице жизнь было излишним. Ей сегодня же вечером предстояло отправиться на вертел. Ребята сегодня отработали на удивление хорошо и заслужили награду.

— Поясни пожалуйста, — я подошёл поближе к Айлин и легонько обнял её за плечо. Та вздрогнула, будто бы прикосновение было ей неприятно или же вовсе напугало, но потом всё-же прижалась ко мне.

— Нас Бернард поставил стеречь тыл бандитов, — ответила она, — Сказал мол, когда начнётся штурм, часть разбойников может рвануть в противоположную от удара сторону ища спасения. Нашей задачей было не выпускать их и не давать разбегаться. Проще говоря расстрелять всех, кто пытается улизнуть. У некоторых девочек дрогнула рука. Они так и не смогли нажать на спусковую скобу. Стрелять по мишеням это одно, но вот убить человека…

— Это совсем другое. Я понимаю.

— Иные напротив, проявили излишнее рвение, — продолжила Айлин, — Не дождавшись приказа принялись добивать подстреленных бандитов. Так, будто у девочек были к ним какие-то личные счёты. А то и вовсе — ко всем мужикам.

— Учитывая их предыдущий род деятельности — ни разу не удивлён, — я пожал плечами, — Уж не знаю, что подтолкнуло их на эту стезю, но за время работы обид должно было накопиться изрядно. Пусть уж лучше вымещают свою злость на врагах, чем на наших ребятах.

— Я вообще не понимаю, как можно спать с нелюбимым мужчиной, пусть даже и за деньги, — девушка покачала головой, — Беды с головой там должны быть преизрядные. И боюсь, они ещё выйдут нам боком, рано или поздно, — она ненадолго замолчала, затем всё-таки закончила мысль, — Я хотела сохранить хотя-бы парочку пленных. Думала, они могут понадобиться тебе для допроса. Но не сразу сообразила, что происходит. А когда сориентировалась — им уже вскрыли глотки. Собирались ещё и причиндалы отрезать, как трофейные, но тут я уже успела их одёрнуть.

Мда… С дисциплиной там и правда проблемы. Впрочем, чего ещё можно было ожидать? Подразделение создано меньше двух недель назад. Для них это всего-лишь второй бой, да и то, в качестве вспомогательной силы. У Айлин пока просто не хватает опыта, чтобы быстро оценивать ситуацию и вовремя одёргивать зарывающихся.

— Вероятно тебе пока ещё недостаёт авторитета среди подчинённых, — ответил я, — Тебя бояться, но для того, чтобы беспрекословно слушались этого всё-таки мало. Должны ещё и уважать. Тут поможет только время. Время и опыт, — я на мгновение замялся, пытаясь получше сформулировать свою мысль. Сложно передать тот опыт, который не можешь облечь в слова. Знаешь, как это работает, инстинктивно чувствуешь, а сказать не можешь, — Почаще демонстрируй разумность своих решений. Постарайся не перегибать палку с наказаниями за ослушание. Они должны быть, но они должны быть справедливыми. Чтобы провинившийся чётко понимал за что он получил, и не подумал, что ты за что-то ему мстишь.

— Я уже говорила, проблема осложняется другим, — улыбнулась девушка, — Тем, что они женщины. С мужчинами в этом плане гораздо проще. Они понимают где продолбались и без особых проблем принимают своё наказание, если считают его справедливым. С женщинами иначе. Они переводят всё в личную плоскость. Котлы нам предстоит драить или яму для сортира копать не потому, что мы не выполнили приказ, а потому что я их за что-то невзлюбила. А раз так, значит мне надо как-нибудь