— Скорее эгоистки и социопатки, хотя семья у нее была, вернее дочь.

— Ух ты! — поднявшись на следующую площадку, восхищенно произнесла Бушуева. — Вот это вид!

— Да уж, — согласился Радим. — Как думаешь, может, нам лучше тут основное убежище сделать? Здесь куда приятней, чем в том темном подземелье.

— Может, — подходя к панорамному окну и глядя в пропасть, завороженно произнесла Ольга.

Вообще Лайя устроилась с комфортом — двуспальная кровать, несколько шкафов, туалетный столик с небольшим зеркалом, чтобы накраситься, комната с ванной и уборной. Радим подошел к окну и встал рядом с Ольгой, приобняв ее за талию. Под башней пропасть, да такая, что не видно дня, серое небо зазеркального мира, черные скалы. Башня располагалась на крохотном плоском плато, до края которого от стены не было и двадцати метров. Никаких признаков людей. Чтобы сюда добраться, нужно уметь летать. Короче — рай социопата. Взглянув на окна через маску, он обнаружил множество рун. Да, такое стекло задолбаешься бить, пожалуй, только руной разрушения взять можно.

— Пойдем вниз, — произнес Радим, — нам нужно торопиться, и так много времени потеряли. А нам еще требуется осмотреть кубышку бывшей хозяйки и к артефакторам двигать, но мы сюда обязательно вернемся и опробуем кровать.

Ольга кивнула.

— Пойдем, хоть и не хочется, спокойно тут, несмотря на унылые краски зазеркалья.

Глава 23

А вот лаборатория была куда беднее, чем у Виары, видимо, Лайя не сильно заморачивалась с различными зельями. В сокровищнице, которая была хитро упрятана под лабораторией, обнаружилось десять килограммов золота, шесть миродита, два довольно крупных амариила, пяток средних и десяток мелких. Артефактов тоже немного, но возиться с ними некогда, только медальон ментальной защиты Ольге заменил на кольцо с амариилом, оно было очень изящное и отлично смотрелось у нее на среднем пальце правой руки, куда лучше того амулета, что он снял и бросил в кучу. Кое-какое оружие, сваленное на столе, он тоже не тронул, пусть будет заначка. В шкафу с зельями нашлась дежурка — регенерации, здоровья, одно правды и одно, которое он все же сунул в сумку, зелье концентрации, которое позволяло лучше сосредоточиться на создании рун и отточить навыки обращения с ними. Ольге вечером точно пригодится для изучения руны пути и остальных.

— А вот это интересно, — пробормотал Радим, глядя на пару флаконов с красноватой, слегка светящейся жидкостью. — Забирай оба.

— Это что? — не поняла Ольга. — У меня еще не было курса по зельям.

— А его и нет, зеркальщики их не варят, колдуны, кстати, тоже, только ведьмы. Для зелий нужно женское начало, какая-то энергия. Так что лучшее, что сможет тебе предложить Старостин, это брошюрку. А если нужна полная информация, это тебе надо со Светаной поговорить. Она тебе краткий курс прочтет. А насчет конкретно этих пузырьков, это гламурия, ты уже откатила лет пять-шесть, а это делает женщину неотразимой, утром пару капель на грамм сто обычной воды, и все. Курс три недели. Полгода будешь сиять, и мужики у твоих ног штабелями будут ложиться.

Глаза Ольги зло сузились.

— То есть, ты хочешь сказать, — чеканя каждое слово, — что без этой дряни я недостаточно красива для тебя?

Радим, увидев в глазах Бушуевой пробуждающийся вулкан, мгновенно осознал, в какую ловушку угодил со своими пояснениями, и растерялся, он просто не знал, что ответить. Что бы он не сказал, правильного ответа не существовало.

— Оль, — попытался вырулить он на глупую фразу, — ты не так поняла…

Но Бушуева не оставила ему шансов.

— Значит, мне нужна гламурия, — посылая в него огнешар размером с кулак, который с первого раза снес щит, выкрикнула она. — Мне? Гламурия? — Новый огнешар, причем с хорошей скоростью, наверное, секунды за три создала.

Радим мог кастовать за секунду десяток щитов, поэтому никакой угрозы для себя, в принципе, не видел, а вот практику для Ольги — да, поэтому решил побыть макиварой, пусть разрядится.

Бушуевой хватило минут на десять. В ход шло все — воздушные кулаки, копья вечности, огнешары, сосульки, снежки, даже стужей пыталась достать. Радим же выставлял щиты и отступал прочь из лаборатории, чтобы та не пострадала, и минуты через три оказался в холле, который было совершенно не жалко, хотя диванчики… Только один раз девушка, едва не усыпив его бдительность, проявила творческий подход, сначала обдав щит потоком воды, залив пол под ногами, а затем швырнула туда шаровую молнию, но Радим вовремя активировал пояс левитации и взмыл над поверхностью лужи, всего на пять сантиметров, этого оказалось достаточно.

Изредка, когда накал начинал спадать, он выкрикивал:

— Оль, ну хватит! Оль, успокойся! Оль, я не то имел в виду!

И Бушуева начинала заводиться заново, снова росла скорость создания рун, они становились злее. Наконец, она усела на пол и разревелась по-бабски. Она что-то пыталась ему сказать, но он не мог разобрать ни слова, просто сел рядом и, обняв, прижал к себе.

— Хорошая скорость, — похвалил он, когда она успокоилась и подняла на него заплаканное некрасивое лицо.

— Ты! — возмутилась Ольга.

— Я, — улыбнулся в ответ Радим и поцеловал девушку. — Ты была так прекрасна в своем гневе и желании прибить меня, что я просто не мог упустить возможность потренировать тебя в создании рун.

— Хотела бы, убила, — буркнула та.

— Не сомневаюсь. А теперь поднимись на кухню, умойся, и пошли к артефактору. А я пока займусь защитой этого зеркала, я ее даже не порушил, так что нужно просто вписать нас и оставить маяк. Вечером буду учить тебя их искать и тренировать руну пути.

Он встал и протянул Ольге руку. Та несколько секунд испытывающе на него смотрела, потом улыбнулась и, ухватившись за предплечье, резко поднялась.

— Вяземский, я тебе эти пузырьки еще припомню, — пообещала она и направилась к лестнице.

Радим не стал ничего говорить. Да и что тут скажешь? Подставился он со своими пояснениями.

С зеркалом он провозился минут десять, восстанавливая защиту и вплетая в нее себя и Ольгу. Быстрый переход в зазеркальную Москву и переговоры еще с одним вольным артефактором. Они мало чем отличались от тех, что он провел с Тегоном, и нужно ему было то же самое — еда, и никакие плашки его не заинтересовали. За маску познания, аналог его ищущего, Зенор требовал двадцать мешков разных круп, соли и сахара, пятнадцать двухлитровых упаковок кока-колы, как оказалось ему хваты подогнали банку, и он просто влюбился в этот напиток, десять