Но Кирилл не замечал её внутреннего напряжения. Он двигался уверенно, будто шагал не по враждебному миру, а по знакомым улочкам родного города. Каждый раз, когда очередная тварь пыталась перехватить их, он бил первым и быстро – так, что у Лираэль складывалось ощущение, что он слышит их заранее, за мгновение до появления.

На второй день пути, когда солнце клонилось к закату, он уложил у её ног тушу огромного зверя, напоминавшего гибрид волка и ящерицы, и точно так же достал из его груди кристалл – на этот раз размером с её ладонь. Камень сиял глубоким синим светом, манил, словно был чистейшим источником силы. Её дыхание сбилось. Так как она понимала, что за такой камень можно было купить не просто уважение – а целую ветвь власти в их доме.

И вновь камень души исчез. Без слов. Без объяснений. Как будто для Кирилла это было обыденностью, как для неё – застегнуть пряжку на сапоге. И Лираэль всё больше чувствовала, что он скрывает нечто, чего она не понимает. И это незнание делает его опасным.

Каждый его жест, каждая схватка, каждый исчезающий камень души – будто щелчок по её гордости. Я не управляю этим миром. Я не управляю им. Но если бы смогла… И чем ближе становилась двуглавая гора, тем сильнее в ней крепло решение. Напрямую связанное с тем, что ей нужно найти способ узнать его тайну, даже если придётся рискнуть самым собой.

Они шли уже второй час, обходя очередную дугу трещин в земле, из которых тянуло дымкой, и каждый шаг давался всё труднее – не физически, а из-за напряжения. Лираэль чувствовала, что мысли вязнут, а внимание словно тянет вбок, к этим мерцающим краям аномалии. Кирилл же, наоборот, выглядел сосредоточенным и спокойным, будто видел тонкую линию пути там, где для неё была лишь хаотичная мешанина теней и иллюзий.

И именно в этот момент, когда они вышли на участок, где трава смолкла и воздух будто застыл, он резко остановился, бросил камень влево – и на их глазах из ниоткуда вырвался и сомкнулся мохнатый хищник, похожий на пантеру с костяными шипами на спине. Кирилл сработал молниеносно. В его руке сверкнул нож, и движение было почти беззвучным. И уже через несколько секунд зверь лежал, а он с привычной осторожностью извлекал из его груди бледно-зелёный камень души.

Он даже не глянул на добычу, просто сжал её в пальцах – и крошечный камень словно растворился у него в ладони. Будто исчез в воздухе… А Лираэль, до этого лишь наблюдавшая, ощутила, как внутри нарастает раздражение, смешанное с тревогой. Она с самого начала пути старалась держать лицо и не показывать лишних эмоций, но теперь впервые позволила себе нарушить тишину.

– Кирилл… – Её голос прозвучал мягко, почти осторожно. – Можно спросить?

Он обернулся, чуть нахмурился, не понимая.

– Что именно?

Молодая эльфийка посмотрела на его ладонь, где ещё недавно был камень:

– Ты ведь собираешь их… Но куда ты деваешь камни душ? Я видела уже несколько раз. Они исчезают. Да и другие трофеи… где они все?

В его взгляде мелькнуло неподдельное удивление, даже лёгкая растерянность. Будто вопрос был для него столь же странным, как если бы её спросили, зачем дышать.

– А тебе зачем это знать? – Просто сказал он, голос сухой, но без злости. – Ты ведь тоже берёшь трофеи, правда? Я же не лезу в твои дела. Что ты делаешь с добычей – твоё дело. То же самое и у меня.

Он произнёс это буднично, будто обсуждал что-то совершенно очевидное, но в его интонации сквозила закрытость. И Лираэль тут же почувствовала, как тонкая трещина прошла по её уверенности. Он снова что-то скрывает. И делает это так естественно, что сама мысль об этом становилась ещё более пугающей. В её доме о подобном не молчали бы: каждое действие имело цель, каждое знание фиксировалось, каждый трофей шёл на учёт. А этот человек… Словно жил по правилам, которые сама не в силах даже обозначить.

Она удержала ровное выражение лица, опустила глаза, будто приняла его ответ, но внутри впервые за долгое время ощутила почти детское – жгучее любопытство, смешанное с подозрением.

Они снова шли в тишине. Кирилл двигался уверенно, будто ничего не произошло, – глаза прищурены, шаг лёгкий, дыхание ровное. Он снова сосредоточился на пространстве вокруг, иногда менял траекторию движения так, что Лираэль невольно оказывалась в тени деревьев или за выступами скал – словно случайно, но каждый раз это прикрывало их от ветра или чьего-то взгляда. А сама эльфийка в этот момент медленно переваривала его ответ.

Она привыкла к маскам, к играм слов, к тому, что собеседник может вежливо уходить от прямого ответа. Но здесь всё было иначе. Кирилл будто даже не понял сути её вопроса. Как можно не понимать, что именно делает тебя особенным? В её доме знание ценно само по себе, каждая техника описана, каждая деталь зафиксирована и передана через поколения. Всё имеет вес и смысл. А он – “я же не лезу в твои дела”.

Лираэль мысленно отозвалась на эту фразу с горечью и раздражением:

“Ты же и не мог бы залезть. У меня нет тайн, я – часть системы. У меня есть Великий дом, правила, линии передачи знаний. Всё прозрачно, всё учтено. А у тебя?.. У тебя нет ничего, кроме этого странного дара и уверенности, что он естественен.”

Она начала систематизировать то, что знала о нём. Он видит аномалии… Не просто чувствует опасность, как обученный разведчик, а буквально указывает направление, где земля может “сломаться”, где воздух начинает искривляться. При этом – никаких артефактов, никаких заклинаний.

Он слышит монстров. Она видела, как он останавливался за несколько секунд до нападения. Словно знал заранее, что они прячутся. Даже её слух, отточенный тренировками и родовой магией, уступал этому дикому чутью. Он даже убивает местных монстров быстро и рационально. Без театральности, без показательных заклинаний, к которым привыкли в Великом доме. Чаще всего оружием. И каждый раз после убийства – камень души. Который он не хранит, не использует, не отдаёт. Просто исчезает.

Он скрывает знания. Но скрывает как-то… нелепо? Не потому, что боится… Что кто-то узнает его тайну. Скорее всего именно потому, что сам не считает это важным для обсуждения.

“Если он скрывает ради выгоды,