Вообще-то, моя вера в порядочность людей практически безгранична, но не до такой же степени, чтобы означенные действия лакея расценить как попытку усилить вкусовые качества доставляемых им к чаю сладостей.

Наконец он закончил. Снял перчатки, убрал их куда-то вместе с пузырьком и как ни в чем не бывало продолжил движение в направлении моего кабинета.

Стук в дверь.

— Заходи, заходи, Ваня! Не заперто! — прокричал я.

— Александр Николаевич, ваш чай. — После этих слов он подкатил тележку с вкусняшками к стоящему около дивана журнальному столику и принялся его сервировать для чайной церемонии. При этом гаденыш не выдал себя ни жестом ни мимикой.

Вдохнув аромат пирожных, я поинтересовался у Клэр посредством неслышной для лакея мыслеречи:

— Как ты считаешь, что со мной случилось, попади в мой желудок хотя бы одна капля той хрени, что накапал туда Шестопалов?

На что нейросеть ответила в свойственной для нее бесцеремонно-циничной манере, не щадящей нервной системы её оператора:

— Эта гадость обеспечила бы тебе обширный инфаркт еще на стадии пережевывания. Ну это в том случае, Александр, если бы у тебя не было верной Клариссы. Однако ты не переживай, можешь слопать хоть всё, что приволок лакей. Кому, как не мне знать, какой ты сладкоежка. Если что, фабрики по производству нанитов уже активированы и готовы к экстренному выбросу в кровь достаточного количества наноботов для нейтрализации любой отравы.

— Отставить фабрики! Не собираюсь я жрать эту дрянь. Лучше поведай-ка, что это за яд такой серьезный?

— А вот с этим весьма и весьма интересно. Крайне сложная по химическому составу, к тому же, легко разлагаемая при контакте с кислородом органика. Если бы ты все-таки отравился этой дрянью, спустя полчаса она распалась бы на комплекс вполне безобидных белков без признаков магии, так что самая тонкая химическая экспертиза не выявила бы истинных причин твоей смерти.

М-да, интересно, за какие грехи этот с виду безобидный юноша решил лишить своего барина жизни? Разве я ему зарплату не повысил? Или обидел словом или делом? Впрочем, чего это я гадаю? Сам все сейчас и поведает.

Освободив тележку, Шестопалов, вознамерился, было, покинуть мой кабинет. Но я не позволил ему этого сделать.

— Погодь-ка, Ваня, уходить. Подтаскивай тот стул, будем вместе с тобой чаёвничать. Видишь ли, мне одному скучно.

Вот тут-то Ивана и пробрало. От недавней уверенности ни следа не осталось. Побледнел, разнервничался, аж губёшки затряслись, ручонки также основательно замандражировали.

— Да как же так-то, Ваш Сиясь, рази можно? Где ж такое видано, чтобы такая мелочь, как Ванька Шестопалов трапезовал за одним столом с господином графом⁈

Но я оказался непреклонен:

— Присаживайся, Ванечка, и не стесняйся. Чайку наливай, пирожным угощайся. Признайся, ты же любишь сладкое? Да не смущайся, вкусняшки от Любови Прокопьевны все любят.

— Дык я уже налопался от пуза тех вкусняшек, да так, что больше ни крошки в моем желудке не поместится. — Попытался увильнуть от моего предложения слуга.

— Экий ты скромняга-парень. Но я ну ни за что не поверю, чтобы даже после самого плотного завтрака в твоем животе не осталось места для всего-то одного-единственного эклерчика. Так что хватайвон тот стул и тащи его сюда. Без чашки чая и пироженки ты отсюда не выйдешь.

Вот тут-то случилось самое неожиданное для меня. Осознав безвыходность ситуации Иван грохнулся на колени и слезливо заверещал:

— Виноват, Ваш Сиясь! Каюсь, поддался на уговоры бесчестных людишек! Денег по легкому хотел заработать! Не велите казнить! Верой-правдой честь по чести отслужу! Простите, барин!

Вообще-то я ожидал совершенно иной реакции от негодяя. Думал, тот попытается ударить меня по башке хотя бы тем же стулом. И был готов к любым проявлениям агрессии с его стороны. Не срослось, Шестопалов оказался слабохарактерным мозгляком. Ну и ладно, не хватало еще и разгрома моего кабинета.

На его исповедь я понимающе закивал головой:

— М-да, деньги всем нужны. Наверное, твоя любимая маменька страдает от какой болячки, и её лечение требует неимоверных затрат. Или я не прав?

Иван тут же закивал будто китайский болванчик:

— Да. да, ваша милость, если бы не болезнь моей любимой маменьки…

Далее я не захотел терпеть столь вопиющей наглости и громко рявкнул на пресмыкающегося предо мной парня:

— Ну хватит лапшу на уши вешать своему работодателю! Мне доподлинно известно, что ты сирота от рождения. Но я где-то тебя понимаю. Человек слаб и легко поддается на разного рода заманчивые предложения. Я даже готов тебя простить, поскольку ничего непоправимого ты не успел сделать. А то, что предал, так грех на твоей совести. Более того, обещаю сохранить твою жизнь. Да ты не хнычь, присаживайся на стул. Вскоре сюда пожалуют господа Ивашов и Забиякин, им также будет интересно послушать, как ты докатился до жизни такой. Так что, Ванюша, покамест успокойся… чайку выпей. Только пирожным не злоупотребляй. Помни, сладкое — убивает…иногда очень даже быстро. Хе-хе-хе!

Командующий моей гвардией и секретарь не заставили себя долго ждать.

В двух словах я сообщил им, что благодаря своему исключительному обонянию сумел своевременно определить наличие яда в доставленных лакеем пирожных (ну не посвящать же их в истинную подоплеку моей сверх чувственности). Также попросил их принять участие в допросных мероприятиях, а Виктора Павловича, как менталиста высокого ранга еще и проконтролировать правдивость ответов Шестопалова.

Рассказ Ивана не занял много времени. Этот, на вид простецкий крестьянский парень, оказался достаточно интересным фруктом. Дело в том, что лет пять назад он был завербован людьми ныне покойного Василия Захаровича Коринфского-Золотова. Цель вербовки слежка за Альмансором Фаттаховичем и контроль ближайшего его окружения. Не приведи боги патриарх начнет куролесить и тасовать колоду претендентов на высший пост в родовой иерархии.

И еще один момент, благодаря помощи Забиякина выяснился один неприглядный факт. Тот яд, коим хотели попотчевать меня, изначально предназначался вовсе не мне. В назначенный Золотовым час, Иван должен был подмешать его в пищу некроманта.

Вряд ли кто-то удивился бы, случись у столь пожилого человека разрыв сердца. Работенка уж очень нервная.

Впрочем, в случае устранения Алтмансора Фаттаховича, наивного Ваню, гарантированно ожидала вовсе не обещанная нанимателем крупная сумма денег, а одинокая могилка без каких-либо опознавательных