— Никак не надо: они в походном положении внутри кузовов спрятаны. И внешне от грузовиков самоходки отличаются только наличием выдвижных опор, но это нужно знать, куда смотреть и понимать, что видишь. Профессиональный шпион, понимающий в самоходной артиллерии, разберётся, а местный пастух или крестьянин — вряд ли.

— Если учесть, что выражение «самоходная артиллерия» я сейчас едва ли не впервые услышал — сомневаюсь, что у австрийцев много таких специалистов! — прокомментировал под тихие смешки собравшихся второй «штатский».

— Я понимаю, срок моего прибытия с миномётами через неделю примерно от нынешней даты всех устраивает?

— Да, там эти безобразия, судя по всему, минимум две недели тянуться будут, — подключился к разговору один из военных. — А если и прекратятся быстрее, то ненадолго. И нам придётся повозиться, если у Вас не получится. Даже если агентурные методы позволят вычислить виновников и места их расположения, что-то с ними сделать будет сложно. Обращённые к границе стороны горной гряды пребывают в диком виде: там скалы, обрывы и прочие неудобицы, которые даже на пастбище не особо годятся, разве что козы дикие бегают. Обратные склоны, наоборот, довольно плотно по местным меркам заселены. Не возле самых вершин, конечно. Но если затащить на самую высокую гору с нашей стороны хоть бы и корпусную пушку — это вопрос не решит. Более того, выстрел чуть поверх природного бруствера почти наверняка уйдёт в перелёт, а там, вдоль склона — и до населённых мест долетит. А тут уже мы окажемся злодеями, и доказать, что стреляли в ответ на провокацию… В общем, это никого интересовать не будет.

Инициативу перехватил другой «редко носящий форму» офицер, подполковник инженерно-строительного подразделения, если верить петлицам и погонам. Вот только чем дольше он говорил, тем меньше верилось, в петлицы.

— Достать с земли тоже сложно. С нашей стороны влезть на горы скрытно не получится, нет маршрутов, где не пришлось бы лезть по стенке на верёвках. Причём из-за изгибов границы, что в этом месте сильно выдаётся наружу, наши, восточные склоны, просматриваются с румынской и австрийской застав сбоку очень неплохо. Даже если пустить пластунов в обход, всё непросто. К самой левой, если от нас смотреть, вершине выходить надо с участка соседней заставы, в двадцати километрах дальше вдоль границы, оттуда крюк длиной километров сорок с гаком, причём по горам, где может оказаться, что тропы на самом деле и нет, да между хуторами и фермами, где попасть на глаза кому не нужно проще простого. Мало того, с левой вершины на среднюю перебежать, а они, сволочи, огневые меняют непредсказуемо, случайным образом, надо уйти на двенадцать-пятнадцать километров вглубь чужой территории, там крюк дать и вернуться, причём километров пять — по открытой местности. На крайнюю справа и вовсе надо через венгерскую территорию идти, хоть она и на румынской расположена. Или — через румынский уездный центр, что в тридцати километрах к западу расположен. Как-то иначе пройти если и можно, то только с местными проводниками, и то — не факт.

— Ага, а они с крайней левой на крайнюю правую вершину пушки перекидывают за двадцать часов! — включился СИБовец. — Это значит, что или передвигаются в открытую по дорогам на автомобильном транспорте, или у них и вовсе несколько групп. И тот, и другой вариант не позволяют воспринимать историю про «неизвестную банду» иначе, чем издевательство. Так, ладно, вернёмся на нашу сторону границы. На мне будет обеспечение движения колонны, поэтому мне нужен состав, хотя бы приблизительно.

— Давайте считать вместе. Два грузовика — сами миномёты. Два трёхосных грузовика с боеприпасами: по идее должно хватить и возимого запаса, это сорок мин на машине, но я не люблю оставаться без боеприпасов. Как там говорится? «Патронов может быть очень мало, просто мало или мало, но больше не унести». — большинство присутствующих при этом понимающе усмехнулись и покивали головами. — Это ещё сотня выстрелов на ствол. Мина в ящике грубо говоря пятьдесят кило весит, сто штук — пять тонн. Ладно, это я о наболевшем.

Переждав очередную волну понимающих хмыканий и усмешек, продолжил подсчёты:

— Это четыре единицы техники. Передовой командно-наблюдательный пункт для командира огневого взвода. Два РДА, как для разведки, так и для дозоров на марше. Два броневика с экипажами в качестве какого-никакого, а охранения. ПАРМ — без него дальше пятидесяти километров от родного гаража отъезжать не хочу, особенно колонной. Грузовик с продуктами и полевая кухня на прицепе, кормить всю ораву. Пять жилых модулей, двенадцати или четырнадцатиместных, чтобы не возиться ни с установкой палаток, ни с поиском жилья и драку за него с клопами. Командно-штабной автомобиль, как передвижной штаб для всего этого передвижного цирка. Ну, и мой фургон, как походный кабинет его директора. Сколько всего получается?

— Восемнадцать.

— Спасибо. Из них пять трёхосных грузовиков, два или три легковых автомобиля и один или два фургона, смотря на чём я сам поеду.

На этом разговор пришлось прервать: нельзя просто так взять и оставить жён одних на балу. Тем более, это привлечёт лишнее внимание. Так что я вернулся в бальный зал, задержался только, чтобы связаться со Старокомельским и Козелевичем, отдал распоряжения. Конечно, точно так, как я они не сделают, вместо монолитного соединения будет паяное, или вовсе на заклёпках. Ну, и прочее в том же духе. Конечно, кое-что придётся проверить, что-то доделать, но большую часть работы к моему приезду закончат, благо, запасной ствол я ещё во время экспериментов с артиллерийскими макрами на всякий случай сделал, со всем обвесом.

Мурку с Ульяной вернули из музыкальной гостиной, где они слушали пластинку и одновременно рассказывали историю каждой песни чуть позже. Самому интересно, что там они такого насочиняли, но страшно спрашивать. Так что они моего отсутствия и не заметили, даже извиняться пробовали, что бросили меня одного. Утешил их тем, что у меня была деловая беседа, при этом словно невзначай погладил аксельбант и на секунду удержал указательный палец на вензеле, украшавшем эполет, чтобы намекнуть, с кем именно беседовал.

Девочки мои меня, похоже, поняли и тему свернули, вернувшись к обсуждению реакции Великой княжны Анны Петровны на пластинку. А реакция была интересная и подчас неожиданная. Из «мужских» песен ей понравилась только «Ветер знает», потому что «романтичная и про любовь» и попросила