— В армию меня снова забирают… если быть точным, отзывают из резерва, — ответил я, протягивая предписание, — У меня есть два дня, поэтому, если возможно, хотелось бы сдать зачёты и экзамены досрочно, так как я полностью готов и не хотелось бы уходить с долгами.

— Понятно… — задумчиво протянул Петр Апполононович, читая документ, — Полагаю, что это вполне возможно. Давайте сделаем так: Вы идите на своё текущее занятие, а я тем временем поговорю с преподавателями. Предписание пока оставьте у меня, надо снять копию. Подходите на следующей перемене, там поговорим более предметно.

Удовлетворённый предварительными результатами беседы, я вышел из кабинета и отправился на занятия по истории. Студенты более не проявляли восторга при моём появлении, избегая встречаться со мной взглядом, что меня вполне устраивало. Просидев положенные сорок пять минут под рассказ Татьяны Харитоновны — пожилой женщины с короткими седыми волосами — о восстании краснопресненских рабочих, я вновь поднялся к директору, которого застал в приёмной у стола секретарши за прочтением каких-то бумаг. Увидев меня, он сразу перешёл к делу:

— По математике и биологии Вам поставят пятерки автоматом, по химии Иван Иванович готов Вам автоматом поставить четверку, Бальхевич настаивает на экзамене по физике, уж очень его огорчил сегодняшний инцидент. Я конечно, понимаю, как порой раздражают Вас восторженные юнцы, не нюхавшие пороха, сам ведь воевал в гражданскую, но… помягче надо, помягче.

— Прошу простить за несдержанность, как-то само собой получилось. А химию можно сдать? Полагаю, что моих знаний достаточно на «отлично».

Можете, кстати у Смирнова сейчас окно, он должен быть в лаборатории, так что, если уверены в своих силах, идите прямо сейчас. Да вот, возьмите, — он протянул мне военное предписание, — Копию уже сняли.

Взяв бумагу, я положил её в портфель и направился в химическую лабораторию, где, в полном соответствии со словами директора, застал преподавателя химии Ивана Ивановича Смирнова, тридцатилетнего мужчину с ничем не примечательной рабоче-крестьянской внешностью. Тот, увидев меня на пороге, сразу понял, зачем я явился:

— Доброе утро, Андрей Иванович! Всё-таки пятерку получить желаете?

— Вы правы Иван Иванович! Именно! — подтвердил я его догадку.

— Тогда присаживайтесь! Сразу предупреждаю, что химия предмет для автотехника важный и для отличной оценки Вам надо будет постараться. Итак начнем с химических свойств железа…

Через сорок минут я покинул лабораторию с пятёркой в зачетке, ради которой пришлось изрядно потрудиться, аж вспотел, хотя в техникуме было довольно прохладно. Поразмыслив, на уроки я решил больше не ходить, а перекусив в столовой, сдать экзамен по физике. Однако этот план пришлось корректировать, так как не скрывающий неприязни Бальхевич сказал, что сможет уделить мне внимание только на следующий день после двух часов. Гнида. В результате, из-за злобной вредности физика, я уже к двенадцати часам прибыл на Алексеевский рынок, где, периодически пресекая поползновения карманников, приступил к покупкам, начав с вместительного сидора (вещмешок который выдали в НКВД, был маловат для моих планов). Далее я приобрел телогрейку из овчины, пару белых шерстяных женских чулок, вязаный свитер, два десятка выделанных беличьих шкурок, две пары шерстяных носков и три килограмма шпика.

Упаковав свои покупки в сидор, я отправился в общежитие, где вооружившись нитками и иголками, приступил к шитью. Первым делом, потратив два часа времени, из женских чулок сшил себе двухслойную балаклаву. Благодаря тому, что окружность женского бедра близка к размеру мужской головы, получилось довольно неплохо. Гораздо больше усидчивости у меня потребовало изготовление налокотников и наколенников из беличьих шкурок, с которыми я, под заинтересованными взглядами соседей по комнате, провозился до шести вечера. За это время Ваня Прохоров успел рассказать, что моя байка про распоротые животы стала очень популярной в техникуме, вызвав около трёх десятков рвотных приступов у наиболее впечатлительных студентов и студенток. А преподаватель по биологии на занятиях подробно прокомментировала этот рассказ с научной точки зрения.

— Не знаю, чего эти городские такие нежные, пожили бы в деревне, отмыли бы раз свиные кишки от дерьма, так у них эта дурь бы и прошла, — закончил на оптимистичной ноте парнишка.

Далее у меня по плану было посещение любовницы, к которой я пришёл в половине восьмого с бутылкой вина и конфетами. Там меня уже ждал накрытый стол, но добрались мы до него только спустя полчаса, проведенных с большим удовольствием в постели. Сев за стол и положив в тарелку разогретые котлету с жареной картошкой, Леночка с грустью в голосе сообщила неожиданную новость:

— Я в январе уезжаю в Муром, мама заболела, ей тяжело одной, очень просит приехать.

Неожиданно, однако! Некоторое время поразмыслив, я пришел к выводу, что это к лучшему, всё-равно нам надо было расстаться, а то уже как-то слишком сильно мы сблизились. Не дожидаясь моих комментариев, женщина продолжила:

— Знаешь, я ведь, как тогда сбежала, маму и не видела больше, только письма писала… А теперь, получается, еду к ней, а с тобой расстаёмся навсегда, — она спрятала лицо в ладонях и её плечи задрожали.

Пришлось мне бросить недоеденный ужин и утешать плачущую женщину. Весь дальнейший вечер был заполнен пустой грустной болтовней моей Леночки и сексом вперемешку со слезами. А в семь утра мы проснулись и, даже не смотря ни на утреннее соитие, ни на вкусный завтрак, я ушел от любовницы в тягостном настроении, которым она в течении всего нашего свидания щедро со мной делилась. А ведь у меня и без её слёз и соплей настроение было, откровенно говоря, дерьмовое. Кроме того, пришлось ещё пообещать, что и сегодняшний, последний мой вечер на гражданке, я также проведу с ней.

С утра в первую очередь я отправился в продовольственный магазин, придя за пять минут до открытия. Там я купил литр спирта, три пачки плиточного чая и килограмм галет, потом отправился в военторг, где приобрёл флягу, солнцезащитные очки и белую простынь. Вернувшись в общежитие, перелил спирт в купленную флягу и сложил в сидор все то, что должно было мне пригодиться на этой проклятой войне. Много места заняли унты, но без них — никак, а сразу одевать нельзя — не по Уставу. Однако, как я и рассчитывал, вещмешок вместил всё необходимое и ещё осталось место для маскхалата.

До экзамена по физике оставалось ещё три часа, поэтому я не стал терять время, а взяв учебник, погрузился в повторение ранее изученного материала. Освежив в памяти за два последующих часа все пройденные темы по механике, я оделся и отправился в техникум, где первым делом пообедал, а уж потом предстал