Помню, как поднялся в рост и пошел к убийце. Убийца видел меня и сходил с ума. Он схватил пистолет, приставил к виску и жал на спуск, слушая сухие щелчки. Но отец не обманул его. Пуля была одна. И убийца жалел, что потратил ее на отца. Знаю, что жалел.

Я не тронул его тогда. Оставил наедине с его страхом и сумасшествием. Не знаю, что с ним стало. Но сомневаюсь, что мать простила ему смерть отца. Мать может сохранить жизнь человеку или даже вывести его в жизнь, но, как мне кажется, это надо заслужить. А без ее одобрения никто здесь ничего не получает.

Но все это только размышления. Я не успел расспросить отца и отправился тогда к матери. Я зашел в самое ее сердце, туда, куда не заходил ни один человек, но не получил ответов. Вероятно, до понимания надо доходить самому. Никто не расскажет тебе истины, а если расскажет, то, вероятнее всего, это будет не истина, а что-то иное.

Я хожу бесплотной тенью уже много лет. Ищу ответы. Ищу понимание.

Я пережил отца, пережил его приятелей. Видел много смертей. Наблюдал за самой разной жизнью. Но все, до чего дошел в своих размышлениях, кажется сомнительным.

Нет истины, нет понимания, нет ответов. Только вечный поиск.

Вечность пугает. Надеюсь, я не вечен.

Хотелось бы быть смертным, как отец. Не хотелось бы стать вечным, как мать.

Зона, ты слышишь? Я не хочу вечного скитания. Меня пугает вечный поиск. Мне нужны ответы. Пусть они будут простыми, пусть не совсем правильными. Но я хочу понять хоть что-то. Непонимание, бесконечно растянутое во времени, невыносимо. Слышишь, мама? Ответь мне.

Но мать молчит. Она всегда молчит. Может, разве что, подать какой-то знак. Но его надо увидеть и распознать. А я не уверен, что примечаю их и понимаю правильно. В этом я похож на людей.

Люди ведь тоже застыли в вечном непонимании. Правда?