В это время полицейский сковал руки мага антимагическими кандалами, а Кирилл начал выводить людей на улицу.

Я же достал из кармана две пробирки с зельем «Исцеления», выдернул пробки зубами и одну влил в рот мужчины, приподняв ему голову, а вторую прямо в рану. Ему не повезло. Толстый кабель прошёл насквозь, поразив его в живот. Только лекари смогут точно определить, что у него повреждено, поэтому нужно как можно быстрее вынести его из подвала и отправить в ближайшую лечебницу.

На помощь прибежали полицейские и наши охранники. Они вынесли раненного мужчину на улицу, погрузили в машину и, включив маячки, с громким сигналом повезли его в лечебницу.

Лена, одежда которой была в засохшей крови её телохранителя, сидела на полу и безучастно смотрела перед собой.

— Милая, с тобой всё хорошо? — я опустился рядом и обнял её за плечи. — Этот псих тебя не обидел?

Она повернула голову и показала синяк на скуле.

— Ударил, когда я пыталась защититься… — у неё опустились уголки губ. — Я — плохой маг. Растерялась и не могла вспомнить ни одно заклинание. А потом… потом он бил меня каждый раз, когда я пыталась хоть что-то создать. И этот кабель…. Он не выпускал его из рук и следил за мной.

Она задрала рукав блузки и показала большой синяк на плече.

— Я даже себя не смогла защитить, — она закрыла лицо руками и горько заплакала. — Я опозорила семью. Я ни на что не гожусь…

Лена плакала и плакала, но я не мог её успокоить. Просто не приходили в голову подходящие слова.

— Толик… он сказал беги и встал между нами! А я… я даже этого сделать не смогла. Из-за меня он умер! — сквозь слезы прокричала она.

— Милая, он не умер. Толик будет жить. Он уже в лечебнице. Моё зелье ему поможет. Остальное сделают лекари. Ты ни в чем не виновата. Его работа — защищать тебя. Он сделал то что должен был.

Лена безутешно прорыдала у меня на груди минут двадцать. Затем вытерла слезы, поднялась и, взяв меня за руку, направилась к выходу. Один из полицейских вкратце расспросил о произошедшем и отпустил домой.

Я посадил её в свою машину и, поблагодарив Кирилла Поповых и других охранников за помощь, повёз домой.

— Матушка, наверное, с ума сходит, — еле слышно проговорила она, глядя на проносящиеся за окном дома.

— Так и есть. Она твоего отца вызвала со службы.

— Зря она это сделала. В такие неспокойные времена каждый должен заниматься своим делом. Отец не должен оставлять границу без присмотра.

— Думаю, без него справятся. Он уже должен подъезжать к Москве.

Лена кивнула и остаток пути промолчала. Как только мы с ней зашли в дом, навстречу выбежала её мать и сначала ужаснулась, увидев дочь в крови, но узнав, что это не её кровь, принялась обнимать и плакать. Сегодня много слёз. Слишком много.

Пока Лена приводила себя в порядок, её мать неустанно благодарила меня, посадила за стол и велела принести всё что есть в доме. Я не стал отказываться. Во-первых, проголодался. Во-вторых, ещё неизвестно, когда смогу снова поесть. В ближайшее время я не собираюсь возвращаться домой. Нужно вернуть ручку императору.

Вскоре явился глава семейства — граф Орлов. Узнав, что дочь спасена, и что я приложил к этому руку, он так жарко благодарил меня, что стало неловко. Я не считал, что проявил какой-то особый героизм. Даже если бы там не было Лены, и я бы об этом знал, всё равно бы наказал подонка, удерживающего женщин и ребенка.

— Мы сейчас еле прорвались через оборону, — сказал Сергей Орлов, накладывая себе горячий суп из фарфоровой супницы. — Даже меня со стороны границы не хотели пропускать в Москву. Пришлось показывать документы, чтобы доказать, что не еду на подмогу мятежникам. Похоже, городская гвардия не справляется. Сейчас пообедаю и поеду во дворец. Помогу оборону держать. Говорят, войско уже на подходе. Час-другой и будут в городе.

Он откусил большой кусок от чесночной булки и принялся хлебать наваристый суп на говяжьем бульоне.

— Не понимаю, почему так нянчатся с мятежниками, — сказала графиня Орлова.

— С ними никто уже не нянчится. Только вначале это были простолюдины, которых никто не опасался. А сейчас среди них есть маги, и говорят, что даже профессиональные наёмные убийцы.

— Откуда они взялись?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Когда их переловят, всё выяснится. То, что начиналось как обычный протест и попытка высказаться по вопросу землевладения и начисления налогов, превратилось в настоящий беспредел.

— Ты уверен, что вам надо ехать к дворцу? — насторожено спросила мать Лены. — У них же есть дворцовая полиция. Есть гвардия. Да и обычная полиция тоже не допустит того, чтобы мятежники ворвались во дворец.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво ответил Орлов. — Предпочитаю перестраховаться.

— Зачем им дворец? Хотят свергнуть императора? — уточнил я, доедая большой кусок запеченной сёмги.

— Об этом вроде речи нет, — неуверенно произнес Сергей. — Думаю, таким образом они хотят показать, что они имеют силу. Это подстёгивает многих. Хорошо быть на стороне сильного и правого.

После сытного обеда, мы с графом засобирались во дворец. Я рассказал про ручку и о том, что хочу её вернуть. Лена проводила нас. Она уже успокоилась. Ей стало гораздо легче, когда позвонила в лечебницу и узнала, что её телохранитель жив и уже пришёл в себя. Я пообещал быть осторожным и вместе с Сергеем и его охраной поехал в сторону дворца.

Однако, как оказалось, не так-то легко попасть во дворец — были перекрыты все дороги, ведущие к нему. Граф Орлов воспользовался своими привилегиями, ведь служил на границе и имел высокий чин. Нас пропустили через наспех сооруженный сторожевой пост, проверив машины и документы.

У ворот нас снова остановили, но здесь был сам Демидов, поэтому мы с ним и Орловым втроем двинулись к парадному входу величественного здания.

— Войска уже на подходе, — произнес Демидов. — Военный министр сказал, что ещё час-два, и они войдут в город. Их перебросили с дальнего гарнизона, ведь все те, кто был поблизости, либо на границу направлены, либо также в городах подавляют восстания. Такое ощущение, будто ими руководит кто-то. Слишком быстро и слажено они собрались и организовались.

— Уверен,