— Каргал, ты точно достаточно отдохнул? — спросил Аархил.

— Из-за прошлых сражений с големами я, великий Каргал, восстановился не полностью, но раз уж погоня прекратилась, то думаю, что дорога не будет проблемной.

— Доверюсь тебе, — сказал мальчишка, собирая в своих пальцах концентрированную огненную ауру.

Пух. Мгновенно вылетел залп вверх, поразив затаившегося паука. Буквально один выстрел, и голова огромного монстра была зажарена до хрустящей корочки. Бедное членистоногое даже не выпало со своей паутины, так и погибнув в своей позе ожидания.

— Даже я его не заметила.

— Я тоже не заметил — просто вовремя взглянул наверх, — пафосно дунул мальчишка на свои пальцы.

— Даже атакуя нас из засады — эта тварь всё равно бы ничего не сделала великому Каргалу!

— Так весь лес действительно сошел с ума из-за вас? — спросила Мириел.

— Да, тут всему виной мой особенный глаз.

— Когда-нибудь ты мне всё расскажешь, — ухмыльнулась эльфийка, ткнув плечо мальчишки.

— Когда-нибудь, — довольно меланхолично прозвучал ответ Аархила.

«Раз уж Каргал отдохнул, то теперь нужно поспешить. Надеюсь, добытые в этой гробнице вещи мне пригодятся»

— Всё в порядке?

— Мира, — отдавали глаза Аархила какой-то непреодолимой тяжестью.

— Да?

— Увидимся, — ловко прыгнул Аархил на тролля, элегантно усаживаясь на его плечо.

— Увидимся, — улыбнулась эльфийка.

— Своё дерьмовое оружие можешь оставить у себя. Поспешим, Каргал!

— С этими побрякушками ты стал тяжелее! — пожаловался тролль.

— Вперёд!

«Хоть бы с вами было всё в порядке!», — молча молился Аархил.

«Надеюсь, что я зря беспокоюсь за вас, ребята!»

***

Мало какое существо могло передвигаться по космосу, но для черноволосого мужчины это была словно прогулка в саду. Глаза человека горели ярким золотым светом, ну а из-за его могущества даже пространство буквально пыталось сбежать от него, создавая какие-то черные разломы.

— О? — обернулся мужчина. — За все эти годы — это первые признаки жизни.

Взглянув куда-то вдаль, глаза его начали сверкать ещё ярче, и ярко золотая аура, что для простых смертных была невидимой стала отчетливей.

— Знакомый, отвратительный цвет, — с неким отвращением закрыл он оба ока. — Мой недостойный сын…

Конец первой книги.