войну. В борьбе за место президента все из кандидатов разочаровываются в человечестве. Пришедший к власти человек… его точно не назвать хорошим. Он параноик и психопат. Его предавали десятки, если не сотни раз. Он пережил покушений больше, чем Фидель Кастро. И вот человечество сталкивается с новой угрозой. В мир в очередной раз приходит иная раса, их разбивают. И последний инопланетянин оставляет подляну. Артефакт. Навроде кольца всевластия. Только это был здоровенный такой меч. Владеющий им становится по силам равен богу. Ну в рамках одной планеты, конечно. И тут начинается наша работа. Чтобы правитель не уничтожил мир, мы ищем такого кандидата, который бы смог удержаться от искушения. То есть у нас было… секундочку… да двенадцать миллиардов жителей планеты. Считай, столько же попыток. Мы уже отчаялись, когда счет перешел на сотни тысяч неудачных проб. Знаешь… это была одна из самых сложных миссий за время нашего существования, а мы тут, конечно, не с самого основания вселенной, но с тех пор, как стало очевидно, что нельзя допускать смерть миров.
— А почему, кстати?
— Ну если вернуться к аналогии с косой. Представь, что погибший мир, это паразит, который жрет волосы, съев один, он начинает размножаться, так что лучше вовремя помыть башку, хотя иногда все же приходится отрезать волос, чтобы спасти всю прическу. Вернемся к нашим президентам мира. Девять миллиардов живущих на планете не смогли её спасти. Девять миллиардов неудачных попыток. Девять миллиардов людей брали в руки меч, и это кончалось смертью мира. Потеряв близких, раз за разом отдавая всё, чтобы спасти планету, они сталкивались лишь с людской подлостью, жаждой наживы и самыми худшими проявлениями людской цивилизации, и вот завладев абсолютным оружием, они так или иначе становились демонами, сотнями способов превращая планету в мертвый мир. И только ты нашел в себе силы простить человечество и уничтожить артефакт.
Я молчал. Не слишком верилось, что я способен на такое. Никакой исключительности в себе я не чувствовал.
— Ты ярко заявил о себе как Спаситель. И с узнав о важности миссии, начал спасать миры один за другим.
— Так значит…
— Да. Тебе предстоит очередной нелегкий путь, мой друг. Живи как ты умеешь. Живи так, чтобы после тебя продолжил жить весь мир.
— Не слишком ли тяжелая ноша?
— О да! Тяжелейшая из нош, которая, впрочем, тебе в самый раз. Поверь мне.
— Но что я должен буду делать?
— Поймешь. На месте разберешься. До встречи. Когда закончишь там, мы увидимся снова.
* * *
Как позже мне рассказали, очнулся я лишь спустя сутки, в то время как остальные проспали треть дня. Поблагодарив шаманку, я удалился к себе, осмыслять новую информацию.
Мог ли соврать пиджак? Мог, чтобы добавить мне уверенности, но ведь неважно говорил он правду или нет, миссия-то моя никуда не девается.
Миру грозит опасность, и даже если это всё был просто глюк, компиляция моих подозрений, завернутая в причудливый сон, факт остается фактом, что-то грядёт, и это будет очень похоже на Апокалипсис.
Планета никуда не денется, а вот людям на ней будет очень плохо. И нужно как можно быстрее добыть информацию и ускорить разработку «Голиафа». Я не знаю, сколько у меня времени в запасе, может, еще лет пятьдесят или две недели. Но в любом случае врага лучше встречать во всеоружии, а неизвестного врага и подавно.
С ошалевшими глазами я проходил несколько дней, прежде чем последствия глубокого сна прошли, и все вернулось в норму.
К Романову я пришел все еще в несколько взбалмошном состоянии. Но все же пытался не тараторить. Но, по правде говоря, ладошки немного потели, да и взгляд на одном месте удержать было тяжело. Весь взвинченный какой-то.
— Так, Костя, — вздохнул я, ходя из стороны в сторону. — Ты должен увидится с Вавилонским.
— С кем?
— Тьфу. С Византийским, конечно, — исправился я. — Нам срочно нужна информация. Юли, изображай хоть дурака, хоть одержимого, делай, что хочешь, но вытяни из него хоть что-то. Один из преподавателей театра моей дражайшей подруги Вэй Бэй явится сегодня и будет проводить тебе курсы лицедейства. Ты должен стать идеальным двойным агентом, иного варианта у нас просто нет.
Вопросов они задавать не стали, а моё состояние произвело должное впечатление, и Костя даже не начал ломаться, как обычно бывало.
Совсем отпустило меня только когда я двое суток гонял личный состав по боевой подготовке, но и сам пережег остатки тревожных мыслей за это время. Меня ждала встреча с российским императором, но прежде мне следовало подстелить соломку, если он меня решит опрокинуть, в чем я почти не сомневался.
* * *
Сахалин встретил меня пасмурной погодой и буйным ветром. Впрочем, к последнему я на Чеджу уже привык, и воспринимал это, скорее, как дружеское приветствие.
Должность генерал-губернатора Сахалина всегда была опальная, пока полвека назад её не пожаловали Демьяну Строжило, который крепко взялся за дела, за что был пожалован императором в дворяне. Его сын постепенно приобрел здесь «контрольный пакет» всего и вся, включая землю, что сделало его кем-то вроде островного князя. А вот внук Третьяк Строжило уже действовал умнее и раздавал накопленные богатства тем, кто заслужил. Таким образом на острове сложился баланс старых ссыльных бедных дворян и новой аристократии по деньгам, но не по положению. И чтобы сравнять полюса силы, они все начали неистово жениться между собой. К сегодняшнему дню система стабилизировалась и пришла в баланс.
Собственно, мы скрытно подошли к Хоккайдо только с опорой на этот остров, а многие местные участвовали как вспомогательные силы. Патрули там, подразделения обеспечения и так далее.
— Здрав будь, княже, — пожал я руку Третьяку Строжило, который рассмеялся моей незамысловатой шутке и пожал предплечье по старому обычаю.
Он походил на барина старой эпохи, из тех, что еще мечи сами в руках держать умели и по роже не понять, не то к походу зажировку устроил, не то уже отошел от ратных дел и заслуженно наедает щеки. Черноволосый с длинными усами. В его чертах явно просматривались и кубанские казаки и голубоглазые блондины землепашцы с равнин пред Уральскими горами. Всю страну собрал. Седина его боялась, и несмотря на шестой десяток и не помышляла заглядывать в гости.
Мы прошли в старинный деревяный терем. Резиденция правителя была построена из древнего острога, так что все здесь дышало стариной и выглядело угрюмо.
— Зачем пожаловал? В гости или дело есть какое? — спросил Третьяк.
— Сначала в гости. А то мы с тобой лично и не пересекались. Как-то неправильно.
