– То есть главное – понять, есть ли у тебя руки и сколько?

Гера фыркает, аналогия ему по душе:

– Точно! Ты все поймешь сама, Ян, когда дар проснется в полную силу.

Хорошо, если так. Вот только у ребенка и руки, и ноги есть. Но ему нужно всему научиться, прежде чем он сможет ходить или хватать. Будет ли у меня на это время?

Гера поднимается на ноги, протягивает мне руку. Возвращаемся к рюкзаку, который оставили недалеко под деревом. Хочу отдохнуть, посидеть в тени, выпить воды и похрустеть чипсами. Но Гера тянет прогуляться. Приходится подкрепляться на ходу.

– Может, попросить Гектора привести бадминтон? – предлагаю я. – Воланчик не так больно бьется.

– А бадминтон тебя бесит? – в голосе Геры неподдельная надежда.

– Ты меня бесишь! – огрызаюсь я. – С чего ты вообще взял, что моя сила на предметы направлена?

– Ну как же, электричество. И музыка потом.

– Это предметы?

– Нет, но если даже такое… – бурчит Гера, понимая, что ляпнул глупость.

– И что? Может, дело вообще не в телекинезе? В эти моменты мне жутко хотелось убить Велиала! Ну или музыкальный центр разгрохать.

– Обидно будет, если ты права… Хотя, если твоя сила сможет уничтожать все подряд – тоже неплохо!

– Не уверена… – шепчу я. Не думаю, что хочу такую силу. Лучше уж стать магом, как мечтает Гера.

Мы идем вдоль обрыва, удаляясь от городища. Море сегодня тихое и сверкающее, будто покрыто россыпью стеклянных осколков, больших и маленьких. Мысленно тянусь к нему, и вода вдруг отзывается рябью, хотя ветра нет. Воздух теплый и неподвижный.

Улыбаюсь, чувствуя внезапный прилив сил. Останавливаюсь, закрываю глаза и снова тянусь к морю. Зову его.

– Яна, обалдеть!

Открываю глаза, когда большая волна разбивается о скалу прямо под нами. Мне даже кажется, несколько капель падают на лицо, а в воздухе отчетливее пахнет морской солью. Неужели получилось? Улыбаюсь и пытаюсь запомнить то, что делала. Протягиваю руку и мысленно тянусь к палке, что валяется под ногами. Так же, как только что тянулась к морю…

Ничего.

Только еще одна слабая волна плюхает внизу.

Палка даже не шевелится.

Разочарованно выдыхаю. Смотрю на Геру. Он все равно выглядит довольным. Наверное, его любой мой успех радует. Но мне хочется большего. Случайной удачей Велиала не одолеть. Но если прав Гектор, и сила проявится только после Ритуала? А то, что происходит сейчас, – просто случайные всплески, как предощущение моих будущих возможностей. Или я много фэнтези читаю?

Молча иду дальше, глядя на море. Оно снова кажется неподвижным. Доходим до остатков крепостной стены, и я тяну Геру обратно.

– Надумала тренироваться?

– Давай только придумаем менее травмоопасный способ.

И мы возвращаемся на прежнее место и снова тренируемся. Ну как тренируемся – пытаемся вызвать мою силу. Без успехов, зато с усердием и до позднего вечера. Лишь пару раз мне удается уговорить Геру прерваться, чтобы повторить древний язык и пассы. И так пока Гектор не звонит, чтобы возмущенно сообщить, что приехал и ждет у закрытой двери.

***

Гектор привозит не только дедулину книгу рецептов, но и пиццу. Дом наполняется запахом сыра и базилика. Я с удовольствием пользуюсь возможностью оттянуть решающий момент. Мне боязно, что ошиблась, что зря напрягла Гектора и в дедулиной книге ничего нет. Пицца немного остыла, но все равно обалденно вкусная. Еще и обед из воды и чипсов добавляет аппетита. Первая коробка пустеет почти мгновенно. Съедаем даже корочки. К середине второй пиццы мы с Герой готовы говорить и отвечать на вопросы. Смущенно пересказываю идею о горгонах и Персее. Гектор, в отличие от Геры, не насмехается. Напротив, задумывается. Мне нравится это его состояние: взгляд вниз, морщинка между бровей, губы подрагивают. В эти моменты от Гектора веет мужской надежностью, кажется, пара секунд – и он найдет правильный ответ и все решит.

– Ты знаешь, что у славян есть похожий миф? – вдруг улыбается он.

Говорить не могу – только что откусила большой кусок пиццы. Мотаю головой. Поспешно сглатываю.

– Про горгон и Персея?

– Про деву Горгонию и волхва. Выглядела она в точь как горгона. Правда, у нее были лошадиные ноги и хвост. Зато ее взгляд убивал, а если овладеть ее головой, то станешь непобедимым. И вот один волхв сумел одолеть Горгонию, заполучил ее голову, но отдал ее Александру Македонскому.

Чуть не давлюсь:

– Кому??

– Македонскому, – усмехается Гектор. – Благодаря этой голове он и смог завоевать весь мир.

Пару минут молчим. Мне отчего-то неловко. Не знаю куда девать глаза, поэтому скармливаю кусочек пиццы Ярику, который все это время шебуршит под моим стулом. Геката взирает на нас с неодобрением, ну точно Минерва Макгонагалл, поймавшая Гарри и Рона на нарушении дисциплины. Протягиваю кусочек и ей, но черная кошка презрительно отворачивается. Пожимаю плечами: было бы предложено, а вот хозяин твой пиццу любит. Гляжу на Геру:

– Это уже два одинаковых мифа. Совпадение?

– Не думаю, – задумчиво заканчивает он.

– Может, в твоей идее что-то и есть, – Гектор забирает последний кусок пиццы и убирает пустую коробку. Кивает на дедулину книгу с рецептами. – А это тебе зачем?

Смотрю на нее: потертый кожаный переплет, надпись давно стерлась, уголки сильно обтрепались, страницы топорщатся от множества закладок и вложенных бумажек. И все еще не решаюсь притронуться.

– Мне кажется, я нашла подсказку в гримуаре.

Гера заинтересовано вскидывает брови. Гектор спокойно ждет продолжения.

– На развороте про Велиала простым карандашом написано “Книга рецептов”. В самом низу страницы, мелко, сразу и не заметно.

Братья молчат. Ждут. Моя находка – мне и разбираться. Провожу по обложке, будто ласкаю. И начинаю листать. Несколько бумажек падают на пол, Ярик тут же набрасывается на одну из них. Наклоняюсь, чтобы подобрать – ничего важного, обычные рецепты. А вот в середине книги нахожу сложенный вчетверо лист А4 с надписью “Велиал”.

– Видимо, речь об этом.

Глава 19. Письмо

Не спешу разворачивать листок. Медленно откладываю книгу с рецептами. Гектор взглядом спрашивает можно ли взглянуть, и я машинально киваю.

Не спеша отхожу к своей кровати. Хочу закрыть дверь, но она такая старая, что трогать страшновато. Да и, боюсь, это будет грубо. Поправляю подушки и одеяло, прежде чем лечь. Пружины кровати уже привычно скрипят. Задергиваю на окне занавеску, будто боюсь, что кто-то с улицы потревожит или заглянет в письмо. Ярик забирается ко мне, цепляясь крохотными коготочками за покрывало. Устраивается у самой шеи