— Это рванули тюркские аналоги наших «Сфер»?

Я подтвердил:

— Ага: они расчистили точки выхода для тральщиков, так что вот-вот из гипера выйдут и эти лоханки…

— … и мы их атакуем?

— Нет: такую мелочь я не жгу. Без толку…

Старшина озадаченно хмыкнул и замолчал. Молчал все время, пока дюжина уродливых, но предельно функциональных корабликов уничтожала наши минные кластеры, пока в центре «чистой» сферы появлялся тюркский флот, пока малые разведчики сканировали «окрестности», а защитный ордер перестраивался в походный. Зато стоило мне тронуть «Химеру» с «места» и направить к тральщикам, как раз вставшим на вектор разгона и начавшим «тропить» дорогу для тяжелых бортов, как парень занервничал:

— Тор, если ты собираешься атаковать сейчас, то это не лучшая идея: в момент схода ПКР в нас всадят полевую метку, а ее видно и под «шапкой»!!!

— Я — не флотский… — весело напомнил я. — … и не связан требованиями их уставов. Поэтому смотри и мотай на отсутствующий ус…

Он снова заткнулся. А я привычно завел МДРК в «щель» между крайним тральщиком и линкором проекта «Тенгри», только-только начавшим набирать ход, уравнял скорости, «притянулся» к броне между носовыми оружейными башенками, опустил аппарель и задал напарнику риторический вопрос:

— Как ты думаешь, что случится с этой дурой, если в момент ее ухода на струну рванут четыре наших «Гиацинта»?

— Так, стоп: ты хочешь минировать разгоняющиеся корабли?

— Что значит «хочу»? Я уже заминировал первый и продолжу заниматься этим делом до тех пор, пока смогу удерживать скорость, не «раздувающую» нашу сигнатуру.

Он потерялся в вычислениях, а секунд через двадцать-двадцать пять озвучил их результат:

— То есть, с достаточно высокой долей вероятности, успеешь «зарядить» все четыре линкора и один крейсер?

У меня перед глазами горела траектория, рекомендованная Фениксом, поэтому я ответил, не задумываясь:

— Не-не-не: мы «зарядим» только линкоры. А на крейсере прокатимся. До схода со струны. И попробуем воспользоваться охренением тюрков еще и там…

— Нагло. Но мне, пожалуй, нравится! — после недолгих раздумий заявил он и расслабился. В смысле, наблюдал за процессом через трюмные и внешние камеры, забивал в память ТК скорости, на которых совершались те или иные маневры, режимы использования антигравов, особенности траекторий захода на цели и так далее.

Материалы для последующего анализа набирал молча, последовательно и предельно добросовестно. Из-за чего чуть было не зевнул момент активации взрывателей. А через пару мгновений — то есть, уже уходя в гипер — поделился впечатлениями об увиденном:

— Черт: тот корабль, за которым я следил, словно свернуло в спираль! И все это — из-за его смещения с оси формирующейся струны⁈

Я утвердительно кивнул:

— Ну да: резонанс — штука неприятная. Но он, как показывает практика, иногда заменяет не один десяток «Смерчей».

— А чем мы заменим этот самый резонанс после того, как выйдем из гипера?

— Подарочным набором из «Тайфуна» и трех «Гиацинтов» на правильно запрограммированном грузовом антиграве… — честно ответил я.

Алексеев опять полез в расчетно-аналитический блок ТК и поделился полученными выводами:

— Ну да, согласен: мощность взрыва такого «комплекта» гарантированно выведет из строя любой крейсер, включая евровский «Assaut», а заметить ПКР под тремя минными «шапками» практически невозможно. Кстати, а этот принцип уже тиражируется?

Тут я тоже не солгал:

— Откровенно говоря, не знаю. Но не удивлюсь, если окажется, что нет. Парень на мгновение подобрался, затем расслабился и согласно кивнул:

— Ну да, логично: агенты глубокого внедрения наверняка имеются и в ССО; слив этой информации гарантированно ударит и по нашим ВКС; у меня нет доступа к МС-связи; за мной наверняка ненавязчиво приглядывают в том числе и через ТК. Впрочем, это мелочи. Спасибо за доверие, Тор: я тебя не подведу. Даю слово…

…Неразбериха во флоте ВТК, в одночасье лишившемся всех четырех линкоров, длилась порядка восьми минут. А потом новый командующий дал команду перестраиваться в атакующий ордер и… засеивать подступы масс-детекторами. Палиться я был не готов, поэтому, «зарядив» третий тяжелый ударный крейсер «Самум», увел МДРК подальше, догнал тральщики, опять выдвинувшиеся вперед, пристроился за ними, встал на вектор движения еще одного «Самума» и скинул оставшиеся «Гиацинты». Область сброса рассчитал искин, так что эти мины тоже нашли свою цель и рванули — из моей любви к искусству — практически одновременно с «подарочными наборами».

Тут тюркам резко поплохело, и командующий сотворил фантастическую дичь — приказал остаткам флота «свернуться» в сферу и окутаться не только облаком масс-детекторов, но и минными кластерами!

— Они что, идиоты? — изумленно спросил старшина, когда сообразил, что творят незваные гости системы.

Я высветлил линзу шлема, повернулся к напарнику и дурашлив захлопал ресницами:

— Ну, почему сразу «идиоты»? Они поняли, что уходить на струну так же вредно, как и сходить с нее. Пилить до ЗП-шестнадцать своим ходом — тоже не вариант, ибо до нее слишком далеко, и не хватит никаких тралов. Остается одно — висеть на месте и ждать прилета подмоги…

— О-о-о!!!!!!

— Ага… — ехидно подтвердил я, вывесил перед собой «Контакт» и начал наговаривать сообщение для Переверзева: — Доброго времени суток, Владимир Михайлович. Мы тут «встретили» флот тюрков и убедили свернуться во-о-от в такой интересный шарик.

Причем от силы в получасе неспешного хода от Индигирки. Линкоров в этом ордере нет. И с крейсерами напряг — мы сожгли четыре «Самума». Так что если Двадцатый Пограничный прилетит к этому подарку в полном составе, то гарантированно разнесет его в пух и прах. На этом все. Хотя нет, не все: отчеты по акции приаттачиваю. И жду хоть какой-нибудь реакции. А то боекомплект практически потрачен, а без него как-то грустно. Все, вот теперь до связи…

Следующие двадцать пять минут мы провисели в двух минутах хода от «шарика». Алексеев анализировал свои записи и забивал какие-то выводы в отдельный файл, а я знакомился с досье этого парня. Вернее, с видеозаписями всех сколь-либо значимых практических экзаменов и тестов, сданных старшиной за все время учебы, сравнивал показанные результаты со своими и раз за разом убеждался в том, что программа, по которой меня дрессировал дядя Калле, вынуждала думать, то есть, искать собственные решения, а та, по которой учили в ИАССН — при любой возможности повторять чужие наработки, вроде как, проверенные временем. Вывод не радовал от слова «совсем»: по меркам Аллигатора, Ярослав, считавшийся одним