— Ты опоздал на ужин. Но Полина обещала оставить тебе самый сочный кусок мяса!

— Ещё бы! — усмехнулся я.

Не хотел показывать сёстрам своё настроение — им лишние волнения ни к чему.

Я направился в сторону кухни, но тут раздался звонок… Причём не тот, что стоит на воротах, он звучит иначе.

Дверной звонок.

А значит, гость каким-то образом прошёл через закрытые ворота.

— Идите в свои комнаты, — велел я сёстрам.

Мой голос звучал серьёзно, а потому они лишь кивнули и не стали задавать лишних вопросов. Оставили развёрнутую игру на столе и поднялись по лестнице.

А я пошёл открывать дверь.

Открыв её, я увидел на пороге Тимура Алексеевича с поникшей головой. В руке он держал портфель, из которого капала кровь.

Глава 2

— Проходите, — пригласил я Тимура Алексеевича.

Он кивнул и вошёл в дом, прижимая к себе мокрый рюкзак. За дверью лил проливной дождь. Прошло всего минут пятнадцать, как я вернулся домой, а погода уже настолько успела испортиться… как и обстоятельства.

Закрыв дверь, я повернулся к гостю:

— Тимур Алексеевич, пойдёмте за мной.

Архонт выглядел встревоженным и мрачным. Таким я его никогда не видел. Обычно он создавал впечатление сильного и уверенного человека, но сегодня всё было иначе — он выглядел разбитым, и несложно было догадаться почему. Рюкзак был весь в крови.

— Вот здесь, — указал я, когда мы подошли к кладовке. — Вы уверены, что хотите её увидеть? — спросил я, понимая, что от вида мёртвой девочки ему будет только больнее.

— Уверен, — ответил он, и руки, держащие рюкзак, задрожали.

Я открыл дверь. Сперва показалось, что чулан пуст. Кроме горы хлама, вёдер и тряпок, там ничего не было.

— Где… где она? — пробормотал Тимур Алексеевич.

— Она здесь. Попросите её показаться.

Тимур Алексеевич опустился на колени. Долгую минуту он вглядывался в пустоту, прежде чем произнести:

— Ульяна, это я, дедушка. Пожалуйста, я очень хочу тебя увидеть.

Сперва это не подействовало. Тогда Архонт продолжил:

— Пожалуйста, я хочу последний раз посмотреть на свою любимую внучку. На ту, кто была так дорога мне все эти годы. На ту, кого я так и не смог сберечь, — его голос дрогнул. — Святые, прости меня за это… Прости.

По щекам Архонта потекли слёзы. Он был искренним в своих сожалениях. Судя по этой речи, он испытывал немалую вину за произошедшее с Ульяной. И наверняка считал, что сам недосмотрел, и именно поэтому всё привело к печальным последствиям.

Нужно было усилить охрану, сдать сына в психбольницу, сделать хоть что-нибудь, но предотвратить печальную трагедию, когда отец убивает собственную дочь. Причём даже не понимая, зачем… Она могла сказать что-то резкое, могла сделать то, что ему не нравилось: начать шуметь, отвлекать от дел — всё, что делают дети, и что так раздражает взрослых.

— Ульяна, — тихо повторил Тимур Алексеевич.

В кладовке показалось едва заметное свечение. Оно становилось ярче и ярче, пока не появился силуэт девочки, прижимающей к себе плюшевого медведя. Она встала на ноги и стеклянными глазами посмотрела на своего деда. Затем подошла и протянула руку. Коснулась его груди, а он попытался прижать маленькую ладонь к себе, но не смог.

Девочка была нематериальной. Она тоже не чувствовала, но понимала, что говорит своими жестами. Она погладила ладонью пушистую бороду своего деда, хотя тот не мог этого почувствовать, но увиденное его трогало.

А затем Ульяна сделала всего один жест, который на языке глухонемых означал «прощаю».

— Спасибо, — слегка улыбнулся он, но столько боли и отчаяния было в этой улыбке.

Затем он потянулся к рюкзаку, открыл его перед девочкой, и показались чьи-то окровавленные волосы. Он достал из рюкзака голову собственного сына, и девочка улыбнулась.

Её боль и страдания закончились ровно в этот момент. Силуэт начал терять свою яркость, становиться всё бледнее и бледнее, пока и вовсе не растворился в темноте маленькой кладовки.

— Она ушла, — сказал я через пару минут. — Я больше не чувствую здесь чужого присутствия. Ульяна наконец отправилась на тот свет, где ей и место.

Архонт тяжело выдохнул, распрямил плечи и поднялся. Я же наклонился и поднял голову. Посмотрел в остекленевшие глаза и произнёс:

— А хорошая подделка, дорогая.

— Да, — ответил архонт, но уже ни капли сострадания на его лице не было.

Я не сомневался, что в тот момент его чувства были искренними, но сейчас, когда всё закончилось, он взял себя в руки, и теперь я видел перед собой именно того человека, которого знал.

— Как вы поняли, что она не настоящая? — обернулся ко мне архонт.

— С рюкзака капала кровь, но паркет она не испачкала, — чуть улыбнулся я и вернул голову в рюкзак, закрыл его и отдал Тимуру Алексеевичу. — Заберите, пока её никто не увидел.

— Да, конечно, простите за этот спектакль. Это было для неё.

— Понимаю, она должна была всё это увидеть, — кивнул я.

— Теперь позвольте, мне надо идти.

— Подождите, — сказал я, когда архонт уже обернулся в направлении к входной двери.

У меня осталось ещё одно незаконченное дело.

— Что, Александр Олегович? Думаю, проблема уже решена.

Вид у Тимура Алексеевича стал такой, будто он хочет со всех ног сбежать из этого дома. Чтобы оказаться подальше от воспоминаний об Ульяне…

— Да, вы правы, решена, — кивнул я. — Но мне просто интересно, что теперь будет с вашим сыном? Насколько мне известно, у него есть и два других сына, причём все они от разных женщин. Как правило, от служанок, которые ложились под него ради каких-то своих целей.

В основном, конечно, ради денежных.

Этой фразой я намекнул, что основная угроза должна быть устранена. Иначе пострадают и другие.

— Я отправил его в больницу Святого Иосифа, там ему будет лучше, — печально вздохнул архонт. — Этот ответ вас устраивает?

— Более чем, — кивнул я. — И спасибо, что нашли более мирный выход, — я кивнул в сторону чулана и закрыл там дверь.

Такой вариант устранения проблемы меня устраивал. Из психиатрической больницы имени Святого Иосифа ещё никто не сбегал, если верить официальным данным. Там сына Тимура Алексеевича обработают так, что он даже себе навредить не сможет.

— Это вам спасибо, что не изгнали её и не