описывал характеристики нападавших, «террористическая организация пока никак не… для удобства… учитывая их поведенческие особенности… мы назвали их Мугэн в честь… из вида пьес…». Затем на весь экран показали размытое изображение человека в маске така, с подписью «особо опасен, если вы встретите его незамедлительно сообщите по горячей линии». Лифт остановился на первом этаже. Кевин закурил сигарету. Они оба не знали, куда их вызывали, но Ясубицу еще утром предупреждал, что сегодня они могут ему понадобиться. Кевину, впрочем, это не помешало развлекать себя весь вечер наркотиками. Он уже получал выговор за употребление во время рабочего времени, когда потерял сознание из-за передозировки экстази, и Ясубицу пригрозил ему в следующий раз заменить его печень на искусственную. Акутагава усмехнулся, думая, что в этот раз Кевина точно пустят под нож.

Возле парка их ожидал китайский тонированный фургон — достаточно безликий, чтобы легко затеряться в потоке машин. Когда они подошли к нему задние дверцы автоматически открылись. Внутри фургона лежали трое перевязанных людей с пакетами на головах: двое взрослых и один ребенок. При виде их тел, извивающихся на манер дождевых червей, Кевина чуть снова не стошнило. Он громко поперхнулся.

— Залезайте, — сказал Даррелл, личный водитель Ясубицу, сидевший за рулем фургона. Справа от него сидел сам Ясубицу. — По дороге введем в курс дела.

Заезжая на подземный паркинг многоквартирного дома премиум-класса «Эстейт Лайф Билдинг», Вон заметил машины пожарного расчета пытавшиеся развернуться у главного входа в здание, но не было ни дыма, ни запаха гари. Он припарковал свой бирюзовый кроссовер «Астон Мартин», взял с задних кресел бумажный пакет с бутылкой вина, сыром и документами, и подошел к стойке охраны. Охранник кропотливо заполнял какой-то отчет.

— Добрый вечер, господин Вон, — кивнул охранник, устало улыбаясь.

— Был пожар?

— О, нет, ложный вызов. Какой-то сбой в системе жизнеобеспечения дома, сначала свет вырубило, потом пожарная сигналка сработала, но без звука. Я даже не знал, что выехал расчет. Вы не беспокойтесь, сейчас все работает в штатном режиме.

— Оставьте заявку техникам, пускай перепроверят сетевой фильтр. Я уже замечал, что иногда скачет напряжение — у меня так чуть один прибор не перегорел.

— Да, конечно, господин Вон. Мне кажется… — охранник непроизвольно оглянулся, будто бы их разговор кто-то мог подслушивать, и понизил тон голос, перейдя практически на шепот. — В одной из квартир кто-то то ли травку выращивает в промышленных масштабах, то ли майнит, уж точно не знаю, но счета там… Как за весь этаж вместе взятый… Я пытался что-то с этим сделать, но, вы сами понимаете, здесь жильцы неприкосновенны…

— Ровно до тех пор, пока они не начинают мешать другим. Если подобное повторится, сообщите мне. Я разберусь.

— Хорошо, господин Вон.

Конечно, когда твоя квартира стоит как целый автопарк из спорткаров хотелось бы не думать о каких-то перепадах напряжения и неоднозначных соседях. Но человеческий фактор, к сожалению, не зависит от денег. Вон стоял в лифте и смотрелся в зеркало, проводя рукой по густым пепельно-серым волосам. Он боялся облысеть, считая, что душа мужчины кроется в его волосах. На ладони осталось несколько серебряных волосинок. Вон смотрел на них, словно пытаясь различить в этих тонких нитях загадочную энергию жизни, нечто, что отличало его от бездушных машин, подчиненных богатой, но искусственной логике. Если бы только он смог понять, как вычленить эту энергию и описать ее в исходном коде… Лифт остановился на сороковом этаже. Но так вышло, что он посвятил всю свою жизнь разработке различных экспериментальных имплантов, половина из которых исчезла из-за неудачных опытов или дороговизны производства, а вторая половина задействовалась лишь в военных целях, помогая солдатам уносить чужие жизни вдвое эффективнее. Вон подошел к двери, ожидая, пока сканер сетчатки идентифицирует его личность. И вместо того, чтобы познать тайну человеческой души, он лишь научился ее уничтожать самыми изощренными способами. Механический замок щелкнул и дверь открылась. Сбросив лакированные ботинки из крокодильей кожи, Вон зашел на кухню и поставил на мраморный стол свой пакет. В хрустальной салатнице было накрошено сырое мясо тихоокеанского голубого тунца с апельсиновыми цедрами и листьями салата, залитыми бальзамическим соусом. Рядом стоял почти полный бокал красного вина. Вон взял вилку и наколол кусочек тунца с листом салата. Медленно прожевал, смакуя мясо. Нет, снова слишком жилистое — Кассандра, видимо, так и не сменила доставку. Забрав бокал вина, Вон прошел через прихожую в двухэтажную гостиную, из мансардных окон которой открывался затягивающий вид на озеро Сент-Клэр. Он отпил вино, поставил бокал на лестницу и два раза хлопнул, чтобы включить свет.

Посреди гостиной на диване из велюра сидели три человека с пакетами на голове. За ними стояли прозрачные фигуры с маскировочными имплантами; Вон заметил их по тонким расплывчатым контурам конечностей. Подкожная матрица создавала резонансное электромагнитное поле, меняя частоту излучения вокруг, и эффективно преломляла свет, делая носителей практически полностью невидимыми: как для глаз, так и для лазерных лучей.

— Это уже становится интересным, — хладнокровно усмехнулся Вон. — Далеко же ты зашёл, Ясубицу.

Маскировочные импланты деактивировались, и за диваном проявились два человека в гладких, безликих масках. Еще один сидел в кресле напротив, держа в руке пистолет-пулемёт.

— К чему этот маскарад? Я ведь знаю, что это ты. Кстати, предупреждаю остальных присутствующих: вам всем пиздец. Как только я доложу об этом Кэндзо...

— Кто эти люди из организации Мугэн? — спросил один из тех, кто стоял за диваном.

— ...Он убьёт сначала вас, потом ваши семьи, потом ваших друзей, — продолжал говорить Вон, проигнорировав вопрос. — Для этого хватит одного вечера. Один вечер, который полностью сотрёт факт вашего существования.

Второй человек в маске протянул руки и резким движением свернул шею заложнице с пакетом на голове. Ее тело обмякло и свалилось на стеклянный журнальный столик. Гулкий удар головой, треск стекла и — звенящая тишина. Оставшиеся заложники застыли в страхе, не зная наверняка, но догадываясь о том, что произошло. У человека, сидевшего в кресле, задрожала нога.

— Твоё молчание уже стоило тебе дочери.

Вон онемел. Он думал, что они блефуют. Он не мог поверить, что кто-то сможет позволить себе