А что, если гнездо под батарейки есть, но я его просто не вижу? Вдруг для этих протезов предусмотрен другой источник питания? Сколько человечество придумало различных видов батареек? А тут, Система же четко сказала — малый источник системной энергии. Вдруг средний или большой выглядит как-то иначе? Может быть, они плоские и их надо намотать на лодыжку?

Но одна мысль у меня всё же была.

Я взял батарейку и поднес ее к протезу. Как с монадой. Её ведь тоже не нужно было куда-то вставлять — просто поднести на расстояние в один сантиметр или ближе.

Ничего. Никакого движения, просто — ти-ши-на!

Черт!

— Ой, — тихо произнесла Оля.

— Прости! — шепнул Петрович, отпуская её руку.

Видимо слишком сильно сжал.

Я выдохнул, понимая, что на поиски источника питания для протеза может уйти вечность, распрямился, проведя рукой вдоль верхней внешней стороны бедра.

И вдруг… словно рябь прошла по металлу. Как стальные стружки тянутся к магниту, когда его проносишь рядом с ними. Серая поверхность потянулась за батарейкой, едва заметно вибрируя.

Я замер.

Поднес батарейку обратно.

Металл дрогнул, поплыл, разойдясь на пару сантиметров в сторону, образовал продолговатую ложбинку. Точно под размеры батарейки! Чудо!

— Есть! — заорал Петрович и получил затрещину от Оли, которая вся напряженная, застыла словно каменное изваяние, боясь спугнуть это самое чудо.

— Не вопи! — рявкнул я на него, сбрасывая напряжение.

Я положил батарейку в ложбинку, и она тут же втянулась внутрь. Протез снова стал литым.

— Чего лежишь? Пробуй, — усмехнулся я, глядя в глаза Петровичу.

Их выражение менялось от радости и азарта, к непониманию и страху.

— Пробую. Не работает.

— Совсем? — как-то глупо спросила Оля.

Петрович пожал плечами и напрягся, словно пытался силой мысли двинуть ногой. Ничего!

— Может, у тебя батарейки не той системы? — с тоской спросил он.

— Если протез принял источник питания, значит он подходит. Сомневаюсь, что Система допустила бы такую оплошность. Это тебе не человек вставивший батарейку не тем концом.

— Точно! — завопил Петрович. — Не той стороной!

Я протянул ему вторую батарейку и показал, что у источника нет различия в сторонах.

— А так логично казалось, — промямлил Петрович.

— Может быть просто одной мало? — спросила из-за спины Таха.

Именно об этом подумал и я, уже поднося вторую батарейку к ноге. Примерно в том же месте, но чуть пониже, появилась вторая ложбинка. Я вложил туда источник, и он точно так же исчез внутри.

Что-то тихонько загудело. Даже не загудело, заурчало. Приятно так, мягко. Будто кошка, но не рядом, в другой комнате, на грани слышимости.

Петрович охнул и резко согнул ногу в колене. Это движение подкинуло на полметра и выбросило из кресла.

— Твою ж мать! — завопил Петрович откуда-то снизу. — Матерь божья. Уххх! Аа-а-а!

Вопил он всё это разом, без разделения на слова.

Оля упала на пол, подползла к нему.

— Тебе больно⁈

— Уффф!

— Что такое⁈

— А-а-а-а!

— Костя!

— Как же круто! — вот теперь Петрович говорил яснее. — Ты не представляешь, какие это ощущения! Это просто чистый кайф! Матвей, где еще батарейки! Мне надо запустить вторую ногу!

— В ящике, — усмехнулся я. — Сиди одноногий, часа через два будут.

— Не-е-т! Я не выдержу столько. Это как иметь тачку с тысячей лошадей под капотом и тихонько тошнить от светофора до светофора, как пенсионер! Это нереально!

— Жди! И не шевелись, — приказал я. — Не дай бог еще чего-нибудь себе сломаешь. Это считай, как газануть на той машине и врезаться в столб из-за того, что у тебя не работает рулевое управление.

Петрович тут же сник, но на кресло взобрался. На лице у него был столько скорби и смирения, что мне стало его жалко.

— Ладно, можешь выползти на улицу и посидеть на краю палубы, пока я буду выковыривать батарейки.

— Спасибо!

Петрович потянулся ко мне, хлопнул по плечу.

— Пока не за что, — ответил я и пошел добывать источники питания.

Краем глаза я видел, что Дариан с Олей помогли Петровичу выбраться из рубки. Теперь он сидел рядом с Тахой и смотрел на меня не сводя взгляда.

Дариана я отправил тренироваться дальше, пообещав провести экзамен перед закатом. А Олю попросил приготовить что-нибудь поесть. Проголодался я так, что сожрал бы быка. Но заикнись я сейчас про обед, Петрович съел бы меня самого с потрохами.

На две батарейки я потратил еще полтора часа. Зато навык рос.

Я протянул Петровичу источники системной энергии и позволил самостоятельно вставить их во второй протез. У него получилось.

— Ну что? Ощущаешь радость бытия?

— Боюсь.

— Чего? — удивился я.

— Что всё окажется лучше, чем я мог надеяться.

— Глупо такого бояться, — усмехнулся Дариан.

А я подумал, что рациональное зерно в этом страхе есть.

— Ладно, не сиди. Встань, Лазарь и иди!

Оля засмеялась, а Дариан снова хмуро на меня взглянул. Похоже, для него вся религиозная тема — одно сплошное расстройство.

Петрович поднялся.

Я буквально ощутил, опять на самом краю слышимости, как загудели протезы.

Шаг. Еще один.

Петрович замер.

Затем повернулся ко мне, улыбнулся и… втопил так, что я успел только пыль за его спиной разглядеть. Это было из разряда шока.

Грёбаный Флэш не бегал с такой скоростью, наверное.

Оля, как стояла рядом с Тахой, так и присела. Дариан, пришедший поглазеть на запуск протезов, от удивления челюсть уронил. Таха закричала от восторга, вскинув руки вверх. А я следил за Спиди Гонзалесом и пытался прикинуть его скорость. Километров шестьдесят в час он бежал, не меньше.

Сделав полукруг, Петрович вернулся. Он слегка запыхался, но сиял как котовые яйца.

— Матвей! — заорал он и сграбастал меня в охапку. — Матвей!

Он задыхался от избытка чувств, а я ощущал радость за то, что всё получилось, и немного боли в спине, от сильного хвата.

А потом Петрович вдруг замолчал, хитро на меня посмотрел и подпрыгнул.

Вместе со мной.

На три метра.

И так несколько раз.

Я думал, у меня позвоночник в трусы ссыплется.

— Заканчивай! — потребовал я. — Поставь, блин, меня на землю! Вижу, вижу, силён, бродяга!

— Ты не представляешь, какого это. Какое это чувство!

Он