Поля тихо выдохнула. На душе и без того было погано, а теперь ещё и эта новость добавила неприятностей.

— Скоро у нас новый рейд, — тихо произнёс Лука. — Я скажу тебе, когда всё будет готово.

— Хорошо, — кивнула она. — Я пойду в лагерь.

Девушка уже пошла к выходу из святилища, как он придержал её за руку.

— Поля, если что-то будет нужно, ты мне говори, хорошо? — Лука неуклюже улыбнулся. — И держись рядышком, я найду тебе хорошее местечко и нормальную одежду. Ну и это… если проблемы будут, я помогу. Идёт?

— Угу, — кивнула она и, выскользнув из его хватки, ушла из капища.

Лука проводил её взглядом, не заметив, как позади у алтаря из тени вышла невысокая сухощавая фигура.

— Она наконец-то перешагнула свои сомнения, — заметил волхв. — А её сила будет проявляться всё чаще.

— Насчёт этого, — Лука взволнованно посмотрел на жреца. — Её сила…

— Это дар Велеса, а не магия, — старик покачал головой. — Она должна верить в это. И пока она верит, то будет делать всё, что мы ей скажем. Её сила может стать тем самым огнём, за которым пойдут простолюдины, Лука. Так что цепко держи девчонку, а иначе…

Он тихо рассмеялся.

— Иначе что?

— Иначе этот огонь сожжёт нас всех, — строгий взгляд его глубоко посаженных глаз уперся в парня. — Если она оступится, всё наше дело окажется под угрозой.

— Не оступится, — возразил он. — Я прослежу, чтобы девчонка стала одной из нас.

* * *

Урал, десять километров от поля боя с Владыкой.

Концентрация альва-частиц 301,6 на миллион

— Держись, я приказываю! Не смей умирать!

— Простите, госпожа…

— Я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю! Гхх!

Карина склонилась над лежащей Роран и прижала израненные, холодные ладони к её груди. Её не волновало, то где-то вдали еще гремело сражение, что в небе над ними медленно росла громада разваливающегося на глазах Белогорья. Обломки пополам с серым пеплом сыпались на лес дождём.

Позади неё у дерева лежала Есения Вайнер, бледная и без сознания. А вдали виднелся разбитый при посадке вертолёт, теперь чадивший густым черным дымом. До него шла, петляя, дорожка из их следов, сплошь усеянная трупами альва-монстров, убитых Роран.

Но этот бой дался ей слишком тяжело. Её изорванное тело зияло светящимися ранами, а стылая земля под ней пропиталась золотистой кровью кодекса.

Она умирала. И сколько бы Карина ни пыталась ей помочь, никакая магия не помогала.

Сжав зубы, она попыталась призвать всю оставшуюся в ней альву. Острая боль пронзила тело, слабая энергия пробежала по венам как раскаленный свинец, заставляя болезненно стонать и без того вымотанную девушку.

Собрав жалкие крохи оставшейся энергии, она влила их в израненное тело кодекса.

— Держись, — упорно прошептала она, стиснув ткань её комбинезона. — Держись! Возьми мою энергию, всю без остатка, но залечи раны! Я же знаю, ты можешь!

— Госпожа…

Она посмотрела на Карину со снисходительной улыбкой, словно на неразумное дитя. И от этой улыбки у неё внутри похолодело.

— Нет… нет-нет, не смей прощаться! — сбивчиво вскрикнула она. — Я запрещаю, поняла? Запрещаю! Я твоя госпожа, ты обязана мне подчиняться! Я…

Она задохнулась холодным воздухом, дыхание спёрло в груди. Она ощутила, как веки зажгло от предательски подступивших слёз.

— Не надо больше, госпожа, ты и так измотана, — голос Роран прозвучал одновременно успокаивающе и болезненно. — Хватит. Мы ведь обе знаем, что мои раны не исцелить никакими силами… даже со всей альвой мира я не смогу…

Торопливо вытерев глаза, она вперила в неё упрямый взгляд.

— А я — смогу! плевать на альву, у меня есть родовой дар!

— Госпожа, — устало вздохнула Роран. — Это сработало с людьми, но никто не пробовал на кодексах… Вы и так заплатили слишком высокую цену…

Но Карина её не слушала. Устроившись на мерзлой земле, она прижала ладони к груди и голове Роран и закрыла глаза.

Цена её дара была высока. Хрупкое тело девушки могло не выдержать боли от ран кодекса, которые ей придётся взять на себя. Но иначе вдохнуть собственную жизненную силу в умирающего не выйдет.

Она знала: если есть хоть один шанс спасти Роран, пусть даже так, она без раздумий сделает это.

Карина ненавидела людей. Неблагодарных и высокомерных ублюдков, сгубивших всю её семью. Но Роран… для неё не было в этом мире никого ближе, чем кодекс.

Воздух задрожал над землёй, прохладная вода облекла её руки и покрыла тело умирающей, растекаясь по ранам. Карина зажмурилась: боль от тысяч ударов пронзила её тело, заставляя сдерживать стон.

Плевать на боль, она стерпит что угодно! Во имя Всеотца, только бы это помогло!..

Она сжалась в предчувствии бесконечно пытки, как внезапно боль отступила. Девушка открыла глаза…

И прохладная рука кодекса накрыла её ладонь. Раны на её теле мерцали, но не затягивались ни на миллиметр.

— Госпожа, — сипло прошептала Роран, улыбаясь. — Вы сделали всё, что только можно. Но это выше даже ваших сил.

— Н-не сработало… — пробормотала она. — Но п… почему?

Блестящие капельки одна за другой упали на потемневшую ткань её костюма. Карина подняла ладонь — слёзы одна за другой катились по ее щекам, окропляя кожу. Горячие, как сама жизнь.

— Берегите силы, госпожа.

Роран обняла пальцами её ладонь и прижала к груди хозяйки.

— Я рада, что служила вам верой и правдой до конца.

— П-перестань, что ты говоришь? — Карина замотала головой, размазывая бегущие слёзы. — Это не конец! Я просто немого устала, сейчас отдохну и мы снова!..

Слова застряли в горле. Теперь наконец-то она поняла — это и правда конец. И осознание этого вырвалось из её сдавленной груди отчаянным стоном.

Она заплакала во весь голос. Отбросив всю шелуху статуса главы рода, напыщенность и высокомерие.

На холодной земле сидела простая девчонка и во весь голос оплакивала умирающего на её руках друга.

— Ты… не бросай меня, пожалуйста!.. Мы еще столько не успели! Ты единственная, кто меня понимал! Ты всегда была для мен особенной, Роран! Как я… как я без тебя теперь?.. Пожалуйста, не бросай меня!..

— Госпожа…

Собрав остатки сил, кодекс коснулась её мокрой щеки и улыбнулась. Тепло, и с материнской заботой, которой сама никогда не знала.

— Вы всегда были для меня особенной, госпожа Карина, — её голос стал тише, но девчонка ловила каждое её слово. — Для меня было великой честью служить вам. Вы так тщательно скрывали ото всех свою боль, и я рада, что сейчас вижу вас настоящую.

— Р-роран…

— Не плачьте, — она смахнула пальцами слезы с её щеки. — Позвольте мне в последний раз увидеть вашу нежную, красивую улыбку.

Всхлипнув,