— Якорь тебе в зад… — начал было островной головорез, но ему помешали.

— Всё в порядке. Я видела этого тея в Винзоре. Возможно, он принёс известие, что князь или герцог переменили решение?

— Не буду обманывать, — признался Рикас. — Я представляю только себя и прилетел по своей инициативе. Чтобы исправить сделанное моим отцом.

— Княжеский сын! — воскликнула Хели. — На что же вы способны? Повернуть время вспять на полтора года?

Насмешливо-презрительное выражение самых прекрасных в мире глаз и угрюмый взгляд исподлобья её спутника выбивали из седла. Тей попытался повернуть разговор в другое русло.

— Ещё раз прошу об аудиенции наедине.

— Ладно. Кракен! Обожди в коридоре, но не уходи далеко. Алайны бывают весьма нескромны и настойчивы в своих желаниях.

— Ну, я ему желалку-то оторву и в пасть запихаю, — пообещал пират. На выходе он толкнул тея плечом и обдал тяжким ароматом, изобильно залитым одеколоном.

Рикас устроился на месте, освобождённом вонючкой, и сцепил руки на коленях, вдруг осознав, что не знает, как подступиться к разговору.

Мерный стук колёс был единственным звуком, нарушавшим тишину. Хели бесцеремонно рассматривала молодого гвардейца, нервно терзающего собственные пальцы. В конце концов, он нарушил гораздо больше приличий, вторгнувшись ночью и без приглашения.

Кстати — недурён собой. Жаль, слишком уж худощавый и низкорослый, как и остальные летучие дворяне веса пера, во Фроне девушка привыкла к более крупным мужчинам. Лицом больше похож на мать, а главное — не изрублен подобно отцу, если не считать забавной отметины на подбородке. Из-под тугого головного платка выбилась кокетливая рыжая прядь.

В красном гвардейском плаще, явно вымотанный полётом, сидит, смущается и молчит. Даже в погоне за поездом не оставил дома шпагу. Наверно, и спать с ней ложится.

У синьоров странные понятия о чести, думала Хели, они готовы удавиться из-за пустяков, но тот же князь Алайн, образец старомодных рыцарских нравов, подло расправился с отцом, вторично предал его в бою у Теландайна… и удивляется, почему ему платят той же монетой.

— Синьорина… Ваше Императорское Высочество…

О, у высокородного прорезался голосок? Ломкий какой-то.

— Не надо титулов. Что вам нужно?

— Объясниться. Я не хочу, чтобы вы уезжали с гневом в сердце.

Хели чуть не расхохоталась. Глупыш, что ты знаешь о моём сердце? Тем более — о его содержимом.

— Отец не вправе относится к вам плохо, что бы не произошло… У них сложные дела с вашим отцом… Это не рассказать в двух словах…

Рикасу не хватило бы и двух тысяч слов. Он запинался, блеял, и до девушки дошла причина его смущения. Бедный княжич влюбился в неё с первого взгляда! Возможно, в другой ситуации она бы и подумала, как использовать этот неожиданный подарок судьбы, завербовать в доме Алайнов своего агента. Но приказ матери был категоричен: в случае неудачи немедленно мчаться в Злотис и ничего не предпринимать. Поэтому Хели просто слушала.

Тей пересказал историю взрыва в Нирайне, где, в числе прочих, пострадал отец Хели, пусть и легко отделался. Повторение официозного мифа о виновности Терона Мея пробудило волну возмущения, но она сдержалась. Похоже, княжеский сын искренне верит в то, что ему внушали с детства.

Потом он начал распространяться о пленении в Арадейсе и спасении благодаря Далматису. Хели насторожилась. История, рассказанная отцу его самым доверенным помощником, отличалась во многих существенных деталях. И если матери и её мнению об обстоятельствах изгнания семьи с материка дочь верила безоговорочно, нынешний вице-император вызывал массу подозрений. Роль отца выставлена предельно неприглядно… Правда, о Тероне Рикас знает только со слов своего родителя, способного всё повернуть с ног на голову. Нужно непременно расспросить маму!

— Я верю, что отец никого и никогда не предавал. В последнем бою сражался за нас с Айной и сомнительного союзника — Далматиса, единственного на тот момент. И победил. Он любит маму, как никто, наверно, никого и никогда не любил, — пылающий взгляд молодого человека добавил: «а я смогу ещё сильнее…»

— Хорошо. Вы высказались. Можете улетать.

Тем более что любовную наживку уже проглотил. Пора подсекать. Потом, если мать позволит, использовать — письмами, случайной встречей, неопределёнными обещаниями, не влекущими обязательств, но создающими иллюзию надежды. Затем подтолкнуть к действиям в нужном направлении.

— Не хочу верить, что мы больше не увидимся.

— Как? Как вы себе это представляете?

— То, что я обещал в самом начале. Исправить сотворённое отцом. Вы не должны отвечать за ссоры наших родителей. Ваш ребёнок — тем более. Князь вынудил уехать на юг, я гарантирую защиту и покровительство в Винзоре, среди благородных людей, а не пиратской швали.

— Как вы все высокомерны, гордые теи. Недворяне для вас — черви и шваль. Я тоже?

— Ни в коей мере! — смешался Рикас. — Вы — настоящая принцесса. И я обещаю подобающее к вам отношение.

Хели испытующе глянула и нанесла главный удар.

— Я ни за что не соглашусь жить в одном городе с князем Алайном. Тем более в одном замке с Его Светлостью.

— Мы можем жить в любом другом месте!

Создатель, рождает же Икария идиотов, изумилась дочь пирата, не ожидавшая, что Рикас прыгнет в ловушку столь радостно и бесповоротно, не испытывая ни малейших колебаний.

— Что значит «мы», синьор? Вы собрались вступить со мной в брак? — Хели едва сдерживала веселье. Сейчас ничего не стоит раздавить его единственным словом. И что останется от гордого самовлюблённого тея, сподобившегося перегнать паровоз? Если бросится с горя на рельсы, это будет справедливая месть клану Алайнов… Впрочем, сам он не виноват. Нельзя опускаться до их уровня. И мстить нужно тоньше. Как мама. Нет сомнений, синьора Иана выглядела так, словно змея ужалила её прямо в сердце. И боль от укуса не пройдёт никогда.

— … Конечно, готов! — продолжил нести чушь Рикас. — Признаю ребёнка своим, ведь в нём так и так наша кровь. Фактически — он мой брат по отцу, это называется «единокровный». Через годы никто и не вспомнит, что мальчик был рождён до брака!

— До брака? А как к нашему, простите, браку отнесутся князь и княгиня? Если вам плевать на мнение своих родителей, моими я дорожу. Молчите! Вы достаточно наговорили глупостей. Ваше заявление прекраснодушно, но безответственно. Вижу семейную черту Алайнов — желанием облагодетельствовать другого делаете его несчастным. Думаете, мне будет лучше в чужом городе с юным теем, оставившем службу, после родительского порицания с обеих сторон? Наконец, мы едва знаем друг друга.

— Но…

— Никаких «но». Я не вправе рисковать судьбой своего малыша ради скоропалительного предложения. Постараюсь, чтобы он вырос непохожим на Алайнов.