— Мичмана Заварзина ко мне, — потребовал я через интерком.

Немного неловко было снова отправлять взвод охраны в самое пекло, в гущу событий, а самому оставаться в стороне, но в этот раз отправиться с ними я не мог. Я нужен здесь, на мостике.

Заварзин явился незамедлительно, словно ждал приглашения если не за дверью, то где-то поблизости. Хотя на «Гремящем» сейчас никому не до сна, все как на иголках.

— Господин старший лейтенант, мичман Заварзин по вашему приказанию прибыл! — доложился он.

Выглядел он бодрым и свежим, словно и не бегал по коридорам станции Зардоб вместе со мной.

— Для вас есть работа, господин мичман. Для вас, ваших людей и добровольцев, которые захотят отправиться с вами, — сказал я.

Заварзин внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения и пояснения. Ни малейшего следа недовольства или неподчинения, он был готов выполнить любую задачу.

— На челноке переходите на «Гуверчин», вместе с ребятами с «Беспощадного» летите к станции… Вас там не ожидают, так что… Задача — ликвидировать руководство повстанцев. Они наверняка будут встречать корабль, — сказал я.

— Звучит непросто, — прокомментировал мичман.

— Да… Будет непросто. Сложнее, чем до этого. Наш рейд к артиллеристам по сравнению с этим — лёгкая прогулка. Да, можете взять и их тоже, если они пожелают помочь, — сказал я.

— Есть. Разрешите выполнять? — спросил Заварзин.

— Выполняйте, — кивнул я. — И нужно поспешить. На станции начнут убивать гражданских, если мы не отправим корабль вовремя.

Мичман лихо исполнил воинское приветствие, я ответил тем же самым, проникаясь его решимостью. Он ушёл, а я вернулся на место. Выходить на связь со станцией, начинать переговоры с террористами было как-то мерзко, противно, но для того, чтобы наши парни успели перебраться на «Гуверчин» и всё подготовить, придётся потянуть время. Так что я отправил запрос Каргину, чтобы он наладил связь по оставленному каналу. До первого убийства и без того уже осталось три с половиной минуты.

— Зардоб, слушаем, — произнёс хриплый голос с туранским акцентом.

— Это «Гремящий», командир корабля. Мы снимаем блокаду, — произнёс я.

* * *

* Güvercin — голубь

Глава 23

— Повторяю, снимаем блокаду, приём, — сказал я.

— Вас понял, «Гремящий», — усмехнулся неизвестный на той стороне. — Правильное решение. Пропускайте корабли, ждём.

— Что с гражданскими? — спросил я.

— Их никто не тронет, — пообещал туранец.

Ну, хотя бы так. Но «Гуверчин» нужно отправлять как можно скорее, пока на станции не заподозрили неладное.

— Понял, конец связи, — сказал я.

Таймер я остановил, эти шестьдесят минут пролетели как одно мгновение. Не уверен, что туранцы выполнят своё обещание и не тронут заложников, так что всё равно нужно было поторопиться. Я вызвал Заварзина, связь снова наладили с видеопотоком.

— Мичман, что у вас? — спросил я.

— Грузимся, — ответил тот.

На челнок заходили не только бойцы взвода охраны, но и добровольцы из других подразделений. Четверо артиллеристов во главе с прапорщиком Гришиным тоже присоединились к отряду. На этот раз брали всех, малыми силами тут не обойтись, так что к «Гуверчину» челнок пошёл с изрядным перевесом.

Я в этот раз остался в командирской рубке, наблюдая за всем происходящим по видео, хотя с большим удовольствием лично прострелил бы голову и Гасанову, и всем остальным так называемым повстанцам.

Но кроме того, что враги окопались на станции, существовал ещё и риск того, что враги придут из космоса, со стороны Объединённого Турана. Особенно если как-то прознают о том, что блокада снята.

«Гуверчин» был уже взят под контроль подчинёнными капитана Жилина, благо, большой команды транспортное судно не требовало и подчинить их не составило никакого труда.

Туранцев на грузовике было всего шестеро, включая капитана, и их обезвредили и разоружили сразу, как только зашли на корабль. Капитана выдернули на мостик, остальных заперли в одной каюте. Капитан поначалу пытался изображать из себя невинную жертву, ни бельмеса не понимающую на нашем языке, но после того, как в трюме обнаружился груз оружия, он резко переменил своё поведение, заодно выучив имперский диалект в совершенстве. Хватило всего одной оплеухи.

В трюме ударная группа и разместилась. Четверо бойцов остались на мостике с капитаном, двое отправились охранять арестованных членов команды, а все остальные набились в загруженный винтовками и бластерами трюм. Оба челнока отстыковались, направились обратно к эсминцам. Было бы подозрительно, если бы «Гуверчин» подошёл к станции с чужими челноками за бортом.

Мы с «Беспощадным» разделили обязанности, «Гремящий» пошёл следом за транспортом к Зардобу, а «Беспощадный» остался караулить на границе системы, не пропуская остальные корабли. Блокаду мы сняли только для одного конкретного корабля, а не для всех, и это было ещё одно слабое место нашего плана. Но я надеялся как-нибудь выкрутиться из этой ситуации.

Я сидел в командирской рубке и нервно барабанил пальцами по подлокотнику, глядя на мониторе, как «Гуверчин» летит к станции, к грузовому шлюзу. Мичман Заварзин и ещё трое бойцов находились на мостике, и туранский капитан под дулом пистолета отправил запрос на стыковку диспетчеру. Хотел бы я сейчас быть там, с оружием в руках.

Связь с Заварзиным держали постоянно, и хоть с небольшой задержкой, но я мог видеть и слышать всё происходящее на грузовике, и я увидел, как капитан «Гуверчина» затараторил что-то на своём языке.

— Скрепка, перевод, — потребовал я.

Верный помощник на ходу начал переводить.

— Зардоб-станция, это «Голубь», запрашиваю стыковку, грузовой шлюз, — гнусавым механическим голосом начала дублировать Скрепка.

Туранец опасливо косился на наших бойцов, держащих его на мушке сразу с двух направлений.

— Без глупостей, — тихо прошипел Заварзин, тоже по-турански.

Не знал, что он умеет. Некоторые люди полны сюрпризов.

Геройствовать капитан «Гуверчина» не собирался, ему хватило здравомыслия не наделать непоправимых ошибок. Ну и присутствие мичмана сыграло свою роль, Заварзин всем своим видом показывал, что без всяких раздумий пришьёт капитана за любую оплошность.

— «Голубь», проследуйте к шлюзу номер четыре, готовимся встречать, — перевела Скрепка ответ диспетчера.

Я почувствовал, как внутри всё сжалось от напряжения. Сейчас-то всё и решится.

Эсминец я остановил чуть поодаль, сопровождать «Гуверчин» к самому шлюзу не решился, чтобы не смущать встречающих. Наше присутствие в системе и без того нервировало всех.

Глушилки на станции