– Теперь каждое твоё слово будет исполняться без промедления, – улыбнулась Света. – Ты у них что-то вроде Бога отныне.

– Странно, – пожал я плечами. – Я же ничего особенного не сделал.

– Ты успокоил вожака одним ударом, – ответила она. – Подобное случилось впервые.

– Им-то откуда знать? – усмехнулся я. – Они же продукт генной инженерии.

– Это так, но их мозг устроен иначе, в отличие от нас, они помнят всё, что было с их предками, – ответила Света. – Так что смирись, они дали тебе право сменить даже их традиции.

– Если это на самом деле так, то потеря руки – это очень малая плата за такое, – задумался я.

– Ничего, Зум, мы тебя починим, – обняла меня она. – Нам только до Эрола добраться, он поможет. А даже если и нет, не переживай, я всё равно буду любить тебя.

– Правда?

– Даже не смей думать иначе!

– Девчонка правду говорит, – в дверях появился Митрич. – Пока ты здесь валялся, она тебе зад мыла и пелёнки меняла. На такое только любящая баба способна, так что даже не сомневайся.

Я налился краской. Мало приятного в том, когда тебе вот так говорят, что твою обгаженную задницу подмывал пусть и близкий человек, но всё же не ты сам.

– Когда мы сможем уйти? – спросил я у Митрича.

– Да хоть сейчас, – усмехнулся в бороду тот. – Но я бы на вашем месте подождал пару дней. Ты сейчас вряд ли сможешь даже до сортира дойти, так что полежи, сил наберись.

Митрич оказался прав, даже путь до сортира вызывал у меня приступы тошноты и слабости. Казалось, что ноги просто отказываются делать шаг, голова кружится, а в висках начинает стучать. Но это длилось недолго, уже через пару дней я мог более или менее самостоятельно передвигаться, хотя за стенку держаться всё ещё приходится.

Аппетит был просто зверский, и даже с полным животом, когда даже для вдоха места не оставалось, хотелось сожрать что-нибудь ещё. Это тоже было хорошим знаком, организму требовалась энергия для восстановления, а где же её взять, как не в пище.

К конце недели я начал выходить на свежий воздух. Каждое утро я делал зарядку, двигался столько, насколько хватало сил.

В один из таких дней я решил прогуляться по посёлку. Интересно, куда нас занесло, как здесь живут и что вообще происходит.

Впечатление на меня он произвёл. Вокруг него выстроена стена, и не абы какая, а добротная, с засыпанными землёй и камнями между бревенчатого основания. Передний ряд брёвен был вертикальным, а верхушки заточены, как у карандашей, затем шёл слой грунта и камней, а только потом уже задняя стенка. Она была точно так же собрана из брёвен, только здесь они уже шли горизонтально. Имелись здесь и вышки, с которых просматривался весь периметр что внутри деревни, что снаружи.

Ворота оказались открыты, и я вышел немного за стену, чтобы оглядеться. Здесь по кругу расположились поля, на которых работали местные. Кстати, сейчас здесь было пусто, и о пашне говорил неровно лежащий снег на бороздах.

А вот внутри было движение, но в основном это была женская часть населения. Они присматривали за скотиной и хлопотали за домашним хозяйством. Мужики тоже были при деле: кто мебель строгал, кто корзины вязал, кто дрова колол, всё было на виду.

– Что, нравится? – выпуская пар с каждым словом, ко мне незаметно подошёл человек. – Вот и мне тоже нравится. Чума, – он протянул мне руку для пожатия.

– Зум, – ответил я на приветствие левой рукой.

– Хочешь, оставайся, у меня и для безрукого работа найдётся, – улыбнулся тот. – Кузов о тебе очень хорошо отзывается, так что ты, можно сказать, свой.

– Ты Кузова знаешь? – задал я глупый вопрос и только затем вспомнил, что они вместе выживали в Москве.

– В нашей округе его даже собаки знают, – захохотал тот. – Тот ещё придурок. Не обращай внимания, это у нас с ним такое особое общение.

– Да мне как-то… – пожал я плечами.

– Оно и понятно, – кивнул тот. – Ну ты подумай, – хлопнул Чума меня по спине. – И зверушкам твоим место найдём.

– Они не звери, – серьёзно сказал я и покачал головой. – Они так же разумны, как ты и я.

– Тогда тем более, – усмехнулся он. – Разумных нам как раз и не хватает, – он вновь расхохотался. – Ладно, вон мои идут, на охоту собрались. Ты не поверишь, но за год столько живности повылазило, впору свиноводство забрасывать.

– Удачной охоты, – вежливо ответил я.

– Ладно, не переживай так, – сделался вдруг серьёзным Чума. – Рука – это не так страшно, в наше время главное, чтобы голова цела оставалась и мозги в ней хоть немного извилинами шевелили.

Я вежливо кивнул, а Чума встретил мужиков с ружьями, и они все вместе покатили на лыжах к замёрзшей реке. Теперь понятно, почему я не услышал его шагов.

В деревне мы провели почти две недели, ну, после того, как я пришёл в себя. Если посчитать общее время, то в гостях у Чумы мы провели около пяти недель. Никто нас не искал и не преследовал, так что вполне можно было считать себя в безопасности.

Митрич собрал нам с собой еды в дорогу. Настоящей, домашней, от тряпицы с салом шёл просто волшебный аромат. Жаль, что тушёнка была в стеклянных банках, я ничего против не имею, вот только это не очень практично при нашем образе жизни.

Рука меня почти не беспокоила и шагать было легко, несмотря на тяжесть рюкзака за спиной. Приятную, кстати, тяжесть.

Дорсы появились, едва мы отошли от деревни и скрылись из виду за небольшим подлеском. Первым меня встретил Гласс, он появился перед нами, выпрыгнув на тропу.

– Здравствуй, Гласс, – поприветствовал я его. – Как ваши дела?

– Отлично, Зум, – замахал тот руками. – Ты одержал славную победу, отныне дорсы никогда не станут оспаривать твоё старшинство.

– Это хорошая новость, Гласс, – улыбнулся я. – Как имя у того вожака? И как он себя чувствует?

– Её имя Эстель, – ответил тот, поставив меня в ступор. – Она в порядке, как и её стая.

– Она что, женщина? – моему удивлению просто не было предела. – Мне это точно не привиделось?

– Нет, ты всё верно прочитал, – заверил меня Гласс в том, что это не ошибка.

– Я не думал, что у вас есть деление полов, – сказал я очередную глупость. – Хотя почему нет. Гласс, это даже неприлично – заставлять меня биться с женщиной!

– Не в нашем случае, – жестикулируя, ответил тот. – У нашего народа женщины гораздо сильнее мужчин, крупнее и быстрее, поэтому твоя победа была столь славная.

– Да, мне ещё очень многое