Марианетта не поймёт, что это такое. Она смотрела мне в прорези шлема, будто могла увидеть через бронестекло и камеры мои глаза и то, что было за ними, после чего кивнула.

— Отлично, — ответил я. — Тогда с вашего позволения я предложу войти и опознать пленников.

— А почему ты их пощадил? — спросила она, положив руку на ручку.

— Они сдались.

Марианетта ничего не ответила. Просто открыла дверь и вошла внутрь в сопровождении меня и ещё нескольких солдат, где своей участи дожидались двое человек.

Я сразу направился к ним. От каждого моего шага пленные вздрагивали, почти подпрыгивали на месте. Я без каких-либо церемоний сдёрнул мешок сначала с парня, позволяя Марианетте лично взглянуть на него.

— Одного мы опознали. Это второй наследник Марши, — указал я на перепуганного парня. — По идее, он сейчас и есть наследник семьи Марши.

Сдёрнул мешок с женщины.

— Её опознать мы не смогли, но она была с ним в комнате.

— Да? А я, кажется, знаю её… — подошла к женщине Марианетта не без помощи слуги, который поддерживал её под руку. Осторожно двумя пальцами, она приподняла за подбородок опущенную голову женщины, чтобы взглянуть на лицо.

Видимо, пленница тоже её знала.

— Г-госпожа Барбинери?

Я не стал спрашивать, кто это, лишь терпеливо ждал, пока мне пояснят.

— Это гувернантка, — произнесла Марианетта спокойно. — Хильда Теральсон, если я правильно помню.

— Да-да, госпожа, всё правильно, я Хильда Теральсон, я…

— Тс-с-с… — приложила к её губам палец Марианетта, заставляя замолчать. — Я знаю её. Она работала гувернанткой у нас. У Финисии, если быть точнее, до того момента, пока всё не случилось.

Какая мысль у меня возникла в этот самый момент?

Верно…

— Что будете с ней делать? — сразу спросил я.

— А у тебя есть какие-то предложения? — поинтересовалась Марианетта.

— Устранить.

От моих слов гувернантка начала пускать слёзы, сжавшись сильнее.

— Так сразу? — удивилась хозяйка поместья.

— Она могла помогать врагам, — произнёс я, и мой голос, искажённый динамиками, разошёлся эхом по помещению. — Если она работала у вас, то могла достаточно собрать информации, чтобы потом сдать её тем, кто пошёл на вас войной.

Надо было видеть удивлённое лицо Марианетты и ужас на лице гувернантки.

— Что? Нет! Я бы никогда не сделала этого! — взвизгнула в ужасе женщина, оглядываясь на остальных. — Я просто наёмная рабочая! Я бы не сделала этого!

— Почему ты так решил? — спросила Марианетта спокойно.

— Хильда работала у вас. Сейчас работает на людей, что были вашими врагами. Странное совпадение. Я считаю, что она могла помогать им изначально.

— Потому что я гувернантка! — взвизгнула та. — Я просто наёмная рабочая! Я работаю на разных людей! Госпожа Барбинери! Госпожа Барбинери, вы же знаете, что я работала до этого на других! Я просто работаю и зарабатываю на…

— Заткни пасть, — произнёс я через динамики, и женщина, вздрогнув, смолкла.

— Грант, — посмотрела на меня Марианетта. — Это не так работает. Хильда просто наёмный рабочий. Нет ничего странного, что она нашла другую работу у другой семьи.

— Странно, что она нашла её именно у ваших врагов.

— Служба безопасности проверяла её.

— И где оказался сейчас ваш дом? — задал я встречный вопрос.

Кто-то из присутствующих скривился от неудовольствия, но промолчал.

— Как бы то ни было, у нас нет доказательств, что Хильда была замешана в этом. С тем же успехом можно обвинить в подобном и уборщиков, и тех, кто привозит продукты, и тех, кто оказывал нам какие-либо услуги, но при этом работал с другими или начал работать с другими после случившегося.

— Но она была в семье, внутри неё, — заметил её. — Знала куда больше, чем другие. А теперь работает у ваших врагов, которых не стало. Совпадение? Не думаю.

— А я думаю. Разговор на этом предлагаю закончить, — ответила Марианетта. — Без доказательств на домыслах я не собираюсь вершить правосудие. Мы её отпустим, как появится возможность.

— Как скажете, — ответил я, искренне считая, что она допускает ошибку.

Кто-то недоволен?

Я бы перестраховался. С таким нельзя шутить.

Ну да, прямо как твоя великая Империя. Как удобно прикрывать любую ошибку подстраховкой.

Одна трещина даст прорыв платине, и тогда это же будет не остановить. И иногда просто приходится перестраховываться, жертвуя несколькими, чтобы спасти всех. Иного выхода попросту нет. Это не то время, когда мы можем играть в благородство. Я знаю, что иногда приходится делать ужасные вещи, но стоит ли жизнь миллиардов пары сотен? Мне кажется, что ответ очевиден.

Если только в эту сотню не попадаешь ты сам. Жаль, что ты ничего не вспомнишь… а может и хорошо.

Я не обратил на это никакого внимания. Я не собирался давать повода этими попытками заставить меня сомневаться или попасть интересом в логическую ловушку, которая потом не будет тебя отпускать. Хаос есть хаос — он всегда будет так делать, и достаточно просто помнить это, чтобы не попадаться на подобный крючок. А что касается пленников…

— Что делаем с парнем? — спросил я.

— Думаю, пока нам нужно повременить с решением, хорошо? — попросила Марианетта. — Сначала надо закончить ту войну, которую нам объявили, после чего по последствиям и результата решить его дальнейшую судьбу.

— Как скажете, — пожал я плечами.

Решать эти вопросы я не собирался. Моё дело было малым, и его я выполню как положено.

* * *

Пока в доме Барбинери решали, что делать с пленниками, по ночному небу, которое вот-вот должно было начать озаряться красками нового утра, два военных корабля двигались в сторону поместья.

Это не были бомбардировщики — такой вид техники был доступен разве что очень крупным домам. Это были военные корабли класса поддержки «патруль», которые переоборудовали под штурмовики, способные сбрасывать крупные бомбы. Да, тоннаж бомб, доступных семье