Он протянул руку и провёл пальцем по камню рядом с линией. Та дрогнула, чуть ярче вспыхнула, и где-то дальше, на соседней скале, откликнулся другой узор – словно волна.

“Связь. Подтверждение. Вход и выход сигнала.”

Сердце парня билось всё быстрее. Он начал экспериментировать. Касался линии коротко – и на соседнем склоне вспыхивал короткий импульс. Проводил медленно – там же загоралась длинная полоса. Словно он стучал по клавишам, а система отдавала отклик. В какой-то момент линии сложились в прямоугольник. Кирилл невольно подумал о мониторе. Смешно, нелепо – монитор на отвесной скале. Но прямоугольник не исчез. Внутри него начали выстраиваться новые узоры, будто кто-то на том конце решил:

“Хорошо. Ты понял основы. Держи следующий уровень.”

Он вдруг ощутил дрожь – не от холода, а от того, что этот чужой, страшный мир впервые заговорил с ним на понятном языке. Пусть и светом вместо цифр, узорами вместо букв, но это был язык.

“Я могу понять. Я могу нащупать взаимосвязь.” – Мелькнуло в голове парня. И Кирилл впервые за всё это время перестал бояться. Внутри него что-то щёлкнуло. Точно так же, как когда удаётся запустить упавший сервер после долгой ночи усиленного труда над его “бездыханным” телом. Да. Мир вокруг рушил привычные парню законы физики. Но если в нём есть хоть какая-то система, то значит, его можно считать. И он решился. Этот “глаз из света” он не просто примет – он попробует ответить.

Кирилл долго стоял напротив этих линий – светлых жил, тянущихся в камне, будто кто-то когда-то выцарапал их не рукой, а самим дыханием звезды. Они мерцали, складывались в петли, пересекались, гасли, вновь вспыхивали. Он пытался уловить ритм. Словно в них был код, алгоритм, замкнутый цикл. Его голова, привыкшая к таблицам, логам, зависшим системам и сетям, невольно начинала считать.

“Если эта вспышка повторяется каждые три секунды, а эта линия загорается только при касании света из другой трещины… это словно некий протокол обмена данными.” – мелькнуло в сознании. Он даже машинально пытался представить себе диаграмму. Но чем больше он напрягал мысли, тем сильнее узоры словно… ускользали. Они перестраивались. Отбрасывали его логику, словно чужака.

– Ну давай же. – Шепнул Кирилл. – Я же вижу вас. Я знаю, что вы подчиняетесь правилам… хоть каким-то… Всё равно правила должны быть!

И он, упрямо сжав зубы, протянул руку. Кончиками пальцев провёл в воздухе, повторяя линии, что светились в камне. Пытался, как программист, “воспроизвести” рисунок. Но под пальцами не возникало ничего – только холод воздуха и пустота. Свет оставался в камне, не переходя в него.

Тишина. Пусто. Он почувствовал, как в груди зарождается злость – тяжёлая, обжигающая, сродни той, что бывало после ночи, потраченной на очередной баг программы, а утром начальник лишь бросал:

“Ты всё неправильно делал.”

– Ну и пошли вы… – Резко выдохнул он, пнув носком ботинка небольшой камень, у которого тускло переливался крохотный узор. И отлетевший в сторону камень звонко ударился о ближайшую скалу. Мгновение – и трещина на нём раскололась, словно живое тело. Изнутри разлетевшегося на куски камешка вырвалось облачко светящейся дымки, легкой, как дыхание, хрупкой, как пепел в солнечном луче. Оно закружилось, распадаясь, будто собиралось исчезнуть.

И тут же, откуда-то из тени, стремительно метнулась ящерица – тонкая, серебристо-зелёная, почти прозрачная. Она открыла крошечную пасть и вдохнула дымку, будто это был глоток воды. На мгновение световые узоры, пробегавшие по её бокам, вспыхнули ярче – как если бы существо засияло изнутри.

Увидев всё это Кирилл, широко раскрыв глаза, застыл на месте. Ведь он чётко видел, что те самые линии на чешуе ящерицы – были практически такими же самыми, что были и в камне. Только теперь они стали живыми, полными силы, переливались, как дыхание невидимого огня.

– Чёрт… – Прошептал он. – Оно… оно кормится этим.

Эта мысль ударила резко. Это был не просто свет. Это – топливо. Энергия. Магия, если уж совсем по-фантастически рассматривать этот вопрос. И она может принадлежать… не камням, а живым. И где-то внутри – вместо восхищения или страха – снова включился привычный аналитик.

“Выходит, что эта система линий замкнутая. Камень хранит узор. Разрушение приводит к выбросу энергии в окружающее пространство. А поглощение этой самой энергии становится подпиткой. Значит, тут есть поток. Циркуляция. Как… как у нас в сетях. Только…”

Он не успел до конца обдумать эту мысль. Потому что ящерица повернула голову – и в её глазах, слишком уж внимательных для зверя, мелькнул отблеск, словно она тоже его… рассматривает.

Теперь Кирилл замер, завороженно глядя на ящерицу. Она сидела на камне, прижав лапы к телу, и её бок всё ещё светился ровно, ритмично – будто в ней билось маленькое пламя. Световые линии на её чешуе были не просто орнаментом. Они дышали. Переливались, гасли, вспыхивали вновь, словно организм этой крохи разговаривал сам с собой на языке узоров.

И вдруг Кирилла пронзила мысль – резкая, почти болезненная. А что, если это не камни питают их? Что, если они сами – и есть узоры? Эти создания не пользователи… Не случайные охотники за дымкой… Они – носители, живые узлы, рождённые в системе, которую он даже не понимает.

От этого открытия стало не легче. Наоборот, холод прокрался в живот. В его мире всё было по-другому. Есть человек… Есть инструменты, есть системы, которые ты создаёшь и контролируешь. Здесь же узор сам выбирает, где быть – в камне или в чешуе твари, которая только что глотнула свет, будто воздух.

Ящерица метнулась в сторону и исчезла в щели между нависающими валунами. Кирилл, поколебавшись, двинулся следом. Привычная ему логика подсказывала, что если он хочет понять этот мир – нужно смотреть, как он живёт. А инстинкт твердил обратное:

“Не лезь туда, где не понимаешь правил.”

Скалы впереди поднимались, словно вывороченные костяки какого-то колоссального зверя. Кирилл продирался между ними, оглядываясь на каждую трещину, где светились узоры. Чем дальше он шёл, тем сильнее и плотнее становились эти линии – не просто тонкие жилки, а целые рисунки, опоясывающие камни, уходящие вверх по утёсам.

А ещё он всё острее ощущал, что оказался не просто “где-то в горах”. Нет. Это место жило по другим законам. Совсем другим. Вода текла не вниз, а вверх по склону, собираясь в прозрачные капли, зависшие над поверхностью, как рой медуз. Камни, тяжёлые, с острыми краями, просто парили в воздухе, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Воздух пах не