Она вскинула глаза, и в них блеснуло что-то опасно влажное.

— А ты? — спросила она. — Кого ты хочешь?

— Я? — я улыбнулся. Медленно. Чуть горько. — Я хочу, чтобы ты не чувствовала себя плохо. Даже если весь мир скажет, что должна.

Она не ответила. Просто смотрела. Смотрела слишком долго.

И тогда она подошла ближе. Сначала несмело. Потом — решительно. Как человек, который на секунду перестал бояться себя.

Поцелуй случился внезапно — короткий, отчаянный, будто глоток воздуха в разреженной атмосфере. Она коснулась моих губ, как будто искала в них ответ. Я не отстранился. Я знал, что всё идёт правильно.

Но всё длилось лишь миг.

Резкий вдох. Она отшатнулась, будто опомнилась. Лицо — испуганное, виноватое. Губы дрожат, глаза бегают, и будто сама не верит в то, что только что произошло.

— Прости, я… не знаю, что на меня нашло…

Отличная игра. Я почти поверил.

— Знаешь. Ведь именно за этим ты сюда пришла. — фыркнул я, отбросив маску влюбленного идиота.

— Что, прости? — растерялась она, будто от пощечины.

Мне осталось только дожать.

— Разве я не достаточно четко это сказал? — склонил я голову. — Придя сюда, ты лишь подтвердила мои мысли о тебе. И доказала, что ты обычная шлюха. У тебя есть любимый, но поддавшись сиюминутной страсти, ты отринула любовь. Или даже надеялась, что сможешь играть на два фронта — кормить меня ложными надеждами, а сама остаться останешься с ним?

Я слегка сгустил краски, но, плюс-минус это она и собиралась выкинуть. Откуда я знаю? Все просто, ведь именно я ее подвел к этому.

— Нет… ты ошибаешься…

— Правда, что ли? И зачем ты тогда здесь? Просто поплакаться, какой у тебя ужасный парень?

— Замолчи…

— Или хочешь сказать, что ты забыла о моих чувствах к тебе?

— Прошу, хватит…

— Думаешь, я ошибаюсь? Думаешь, я не понимаю твоих чувств? Если я не знаю, какая ты, почему смог заманить тебя сюда в эту ночь⁈

— Заткнись! — она бросилась на меня, и попыталась ударить.

Разумеется, я перехватил ее руку, и легко остановил удар.

— Признай, я попал в самую точку. Ты запуталась в себе, и решила предать его. И теперь боишься посмотреть правде в глаза — что ты его недостойна. — хмыкнул я.

— Ублюдок… я никогда тебя не прощу! — закричала она.

— Конечно, не простишь. Ведь я собираюсь рассказать обо всем тому парню, и это разрушит твою жизнь. Тогда, тебе ничего не останется, кроме как приползти сюда, и умолять меня взять тебя. Чтобы ты и вся твоя семья не расплатились за это. — ухмыльнулся я. — А теперь, убирайся из моего дома! И не возвращайся.

Она заскулила, и убежала в слезах.

Роль злодея отыграна отменно. Теперь я должен только подождать.

* * *

Я знал, что совсем скоро он явится сюда.

Когда ты растаптываешь чью-то веру, рано или поздно тот возвращается с мечом. Только не как герой — а как палач, решивший, что теперь справедливость в его руках. Проблема в том, что руки у него — в крови.

Горел первый павильон, потом второй. Слуги кричали. Кто-то звал старейшин. Кто-то уже не звал никого. Он шёл через ворота, как буря, как клише из трагедии третьего уровня — тот самый момент, когда зритель ликует, ведь главные герой пришел за возмездием. Правда вот в этот раз всё скатилось в катастрофу, и по-другому быть уже не может.

Он стал сильнее. Его уровень поднялся. Его шаги были увереннее. Его меч — острее. Его глаза — пустыми.

— ВЫ ВСЕ ЗАСЛУЖИЛИ ЭТО! — кричал он. — КЛАН ТАО — ПОЗОР КУЛЬТИВАЦИИ! ПОДОНКИ, НАСИЛЬНИКИ, ТВАРИ!

Это кричит парень, который зарезал ни один десяток невиновных человек.

Я вышел к нему, не торопясь. Мимо — тела. Мой наставник, лежащий лицом вниз. Один из младших братьев, у которого больше не было лица. Прекрасно. Драматично. Прямо как он хотел.

Я остановился на ступенях, чуть приподнялся, чтобы быть выше, и посмотрел на него, как смотрят на истеричного ребёнка, который выломал дверь, но не знает, зачем.

— Ты закончил? — спросил я, убирая волосы за ухо. — Или хочешь ещё кого-то зарезать ради чьих-то слов?

Он был в ярости. Настоящей. Пульс на шее бился, как у зверя. Глаза горели.

— Ты… ты ОСКВЕРНИЛ ЕЁ! Лишил её чести! Она сама сказала мне!

Я рассмеялся.

— А ты не подумал, почему она оказалась у меня посреди ночи? Или ты всерьёз веришь, что я выволок её силой через полгорода, минуя охрану, стены и гордость, и чтобы никто это не увидел? Ты хоть раз спросил себя, кто на самом деле вышел вперёд в ту ночь?

Он замер. Меч в руке дрогнул. Совсем чуть-чуть.

— Она пришла сама, — продолжал я, глядя ему прямо в лицо. — Говорила, что устала. Что больше не может верить в тебя. Что боится остаться одна. И поцеловала меня. В ту ночь — я оттолкнул ее. Кроме поцелуя, который она и инсценировала, между нами ничего не было.

Он не шевелился. Ни звука. Но в глазах — понимание и отчаянье. Теперь до него наконец дошли вопли и крики мольбы. Я оставался ко всему этому спокойным, а вот он, похоже, нет.

— А потом ты убил моих братьев. Мою семью. Просто поверив ее словам, хотя ты должен был понять, что тебя водят за нос. Но ты даже не усомнился. — я шагнул ближе. — Ты не герой. Ты — орудие. И давно не знаешь, за что бьёшься. Может, ты никогда и не знал. Может, это было не за неё? Может, ты просто всегда ненавидел мой клан? И теперь нашёл повод, который звучит красиво, почти благородно? Как удобно получилось.

Он пытался что-то сказать. Но язык не слушался. Потому что он знал. Он знал, что это правда.

— Я никогда не был святым, — сказал я. — Но знаешь, в чём разница между нами? Я знаю, кто я. А ты всё ещё надеешься, что небеса тебя простят.

Тишина.

Мир замер. Даже ветер замер. Как будто ждал, признает ли он.

И тут — в интерфейсе системы вспыхнуло:

[Герой утратил статус: «Благословенный».]

Вот и всё. Теперь, когда он сделал то, что типичный главный герой не мог сделать — стал злодеем, он