В руках Сигура заблестели медные монеты и молниеносно исчезли в широких рукавах Вана. Гу так и не выпускал висящие на поясе варвара ножны из рук. И все видел и слышал.

– О, господин Сигур, вы решили завести себе обезьянку? – спросил у варвара Ван с хитрой улыбкой, наконец-то заметив мальчика. Сигур в ответ громко расхохотался и ничего не ответил.

– Сколько у него людей? Где он обитает? – вернулся к делу варвар.

– Этого я не знаю. – снова стал кланяться Ван. – Но я дам вам слово к одному человеку в Тизинь. Пришлю его запиской.

– Договор. – пророкотал Сигур и еще несколько монет скользнули в руку человечка. – А скажи мне Ван, что дадут Знающие, если кто-то избавит мир от этого Ю?

Ван хитро усмехнулся: – Думаю, большую благодарность. И, может быть, маленькую услугу. Но в этом я не уверен.

Сигур снова рассмеялся, и, чуть кивнув на прощание, потащил Гу дальше.

Буквально на следующей улице они нашли небольшую лавку с готовой одеждой и уже через десять минут Гу был наряжен в светло-коричневый халат, рукава которого все равно пришлось закатать и такого же цвета шаровары. Они нашли даже маленькие сандалии. Для мальчика из нищей деревни, где он в лучшем случае получал обноски от уже выросших детей, это были царские одежды. Он шел, высоко подняв голову, но все также держась за ножны Сигура. Затем они перекусили в лапшичной, где мальчику дали порцию лапши, а Сигуру нашли кусок запеченой свинины.

У цирюльника, который стриг и брил прямо на улице, привели голову мальчика в порядок. Волосы помыли и собрали в хвост, затем продели сквозь высокое бронзовое кольцо, показывающее, что ребенок вышел из детского возраста и уже практически юноша. На какой-то момент, когда перед Гу в зеркале предстал подросток из хорошей зажиточной семьи, он почувствовал острый прилив счастья.

Закончив все дела, Сигур повел Гу из города, но не в лавку, в в сторону стоящих чуть на отшибе богатых и больших усадеб. Они довольно долго поднимались в гору, пока не подошли к просторному, хорошо укрепленному дому на самой окраине пригорода. Дальше уже были высокие скалы и слышался шум водопада. Усадьба госпожи Лань была очень ухоженной. Все утопало в весенней свежей зелени деревьев. Перед воротами усадьбы стояли почему-то не львы – символы богатства и благополучия, как у всех роскошных домов, которые увидел тут Гу, а искусно вырезанные сколопендры, застывшие в агрессивных позах, извиваясь кольцами. За воротами, которые с поклоном открыл человек в доспехах и маской на лице, была стена теней, на которой красовался барельеф – такой же как в лавке воин на скале у моря, только в руке у него был щит и на него летели из облаков какие-то извивающиеся стрелы.

Сигур провел Гу дальше, в большой, засаженный ухоженными деревьями сад. Встретившей их служанке он и поручил мальчика, сказав ему, чтобы завтра он был готов. Поедет с ним в уезд Тизинь.

От количества впечатлений Гу проглотил свою небольшую порцию еды и почти сразу уснул в маленькой каморке без окон в доме прислуги. Проснулся он только к рассвету, когда в деревне начинают ухаживать за скотиной. Тихонько вышел в прохладный утренний сад и ждал пока не появится Сигур.

Выехали не скоро. Сигур и еще один боец – Жунь были верхом, за ними на поводке шла одна вьючная лошадь. А позади бодрой рысью бежали на своих двоих четверо молчаливых воинов в черных ханьфу и надетых поверх чешуйчатых кирасах. В отличие от имперских солдат, которых видел Гу, на ногах у воинов были хорошие сапоги из крепкой кожи, а не сандалии с обмотками. Эти четверо носили черные повязки на лице и железные шлемы в виде конической крестьянской шляпы. В руках они держали короткие фузеи, а за спинами торчали рукоятки мечей.

Гу посадили к Жуню. Веселый круглолицый парень сразу запел смешную неприличную песню и под ее похабные слова маленькая экспедиция выехала из усадьбы и устремилась по Северной дороге в направлении уездного города Тизинь.

С Жунем было просто и весело. Мальчик расслабился и стал забрасывать молодого парня вопросами.

– А почему воины, которые бегут, молчат? И почему на них повязки? У них нет денег, чтобы купить коней?

Жунь рассмеялся: – Это манкурты. Люди без разума.

– Как это? – открыл от удивления рот мальчик и повернулся чтобы увидеть лицо Жуня – не врет ли.

– Госпожа Лань покупает детей, у которых духи отняли разум, а потом колдует над ними и они становятся полезными воинами или слугами. Они послушны, но молчаливы и совсем не умные. А повязки – чтобы никто из родственников их не узнал. Манкурты не помнят свою прошлую жизнь, а людям расстройство. Только это секрет. – вдруг спохватился Жунь, чем заработал легкий смешок Сигура.

– Какой красивый! – мальчик перевел свой взгляд на притороченный к седлу арбалет. – Можно потрогать? А госпожа Лань правда ведьма? Она сделает меня манкуртом?...

Так за болтовней и распеванием песен, ехали с короткими остановками почти до темноты. Сигур больше молчал, изредка отдавая короткие команды. Остановились в придорожном трактире. Манкуртов оставили ночевать на улице, а сами расположились в общей зале, где рядами на асфальтовом полу, под которым раскладывался горящий уголь, стояли низкие топчаны со стегаными одеялами. Ночевали в компании шумных коробейников и каких-то приказчиков. Был даже имперский чиновник мелкого ранга.

В дороге прошел еще почти день, когда отряд приблизился к воротам Тизиня. Городок был мелкий, как большая деревня, но хорошо укрепленный. До северных границ тут было недалеко и кочевники изредка оказывались перед его высокими стенами.

Сигур оставил отряд недалеко от ворот, а сам поехал в город. Вернулся он через пару часов. Запрыгнул на коня и приказал поторапливаться. Через три часа он уже входил в двери непритязательного дорожного трактира “Лапка лягушки”. Громогласно потребовал от трактирщика много мяса и вина. Потом, видимо, захотел эффектно расплатиться, но запутался в кошельке и на грязный пол просыпались медяки и золотые ямбы. Пока Сигур ругался на непонятном языке, Гу ползал и собирал монеты, которые с поклоном протянул варвару. Хозяин, глаза которого блеснули на эту сцену не хуже золотых слитков, мгновенно кинулся исполнять пожелания богатого клиента. А Сигур, забирая у мальчика деньги, тихонько спросил: – Ты знаешь как выглядит Кровавый