– Ну что? За знакомство?! – рыжеволосый уселся спиной к перилам и выудил из мешка полупустую бутыль с мутноватой жидкостью. – Позаимствовал из погребка отца! Думаю, он не сразу заметит пропажу.

– У твоего отца огромные запасы виски?

– Если бы! Я прихватил из сейфа девяносто три доринта. Представляю, как старик будет бесноваться, пытаясь отыскать свои сбережения! Здесь уж ему будет не до треклятой бутылки!

– Ого! Мне пяти доринтов не хватило на билет до Галифаста, а у тебя их полные карманы! Где же ты раньше был?! Дай глотну, – Артур ухватился за узкое горлышко и сделал внушительный глоток. С трудом удержав терпкий напиток в желудке, он передёрнулся и выдавил.

– Чистый дистиллят! Градусов пятьдесят, не меньше!

– Хех! Пятьдесят восемь! Всё что слабее этого, отец выливает свиньям!

– Сдаётся мне, до взлёта мы не доживём.

– Зато хорошо выспимся! Ты летал раньше на такой штуковине?

– Приходилось разок и то не по своей воле, – Артур вспомнил, как десять лет назад бежал с матерью из охваченного огнём Блэквилда. Тогда, во время беспорядков погибли его отец, дед и два старших брата. Мать отдала все сбережения, чтобы их двоих посадили на последний отходящий дирижабль. – А ты, похоже, никогда со своей фермы и не выбирался?

– Наша семья уже больше пяти поколений выращивает рожь в Хирште. С тех пор как осели в этих краях. Сдаётся, что так бы и продолжалось, если бы не я, – Бенджамин запустил руку в мешок, рыская в поисках закуски. – Так что, по-твоему, здесь делает боевой клирик?

– Клирик ли? Нашивок-то нет. А если и он, то значит по важному поручению. Может, из-за тех самых урн, что установлены на судах, – Артур сделал очередной глоток.

– Урны! Наверняка из-за пустоумия они здесь. Или, наоборот, делают из простых людей дурней, – Бенджамин разломил сухарь пополам и протянул половину новому знакомому.

– Благословлённые урны носят защитный характер. Это мне один знакомый монах рассказал. А ставят их ради нашей с тобой безопасности… – Артур понял, что наговорил лишнего и поскорей прикусил язык. Не ровен час, он ещё и своими урнами хвастаться начнёт. – Для чего бы они ни ставились, значит так надо. Ладно. Захмелел я. Давай спать.

Эдельманн посильнее укутался в пальто и повернувшись спиной к приятелю, вскоре засопел.

К полуночи, вымотавшийся за день народ забылся крепким хмельным сном. Над верхней палубой повисла тишина, нарушаемая лишь монотонным урчанием двигателя и шелестом винтов. И только лежащая в кармане урна неутомимо пульсировала в тщетных попытках разбудить своего носителя.

Глава 2 Резня под облаками

В эту ночь Артур спал тревожно. Не давали покоя кошмары, овладевшие им с первых минут сна. Горящий дирижабль с пробитым аэростатом. Свист пушечных ядер и ружейных пуль. Стоны раненых и предсмертные вздохи умирающих. Передвигаться по палубе тяжело, почти невозможно – ноги постоянно цепляются за раскиданные взрывом части тел. Ещё очень скользко…скользко, от повсюду пролитой крови.

Потом жёсткая посадка в аббатстве Киленхейн. Монахи, протянувшие руку помощи. Длительное лечение. Месяц или два. Смерть матери. Послушничество. Пятилетний обет молчания. Встреча с клириком Рамусом. Путь черпия.

***

В ноздри ударил запах гари. Вдалеке кто-то закричал. Нет. Завыл. Завыл так, как воют, когда заживо сдирают кожу. Рядом истошно заорал ребёнок. Прогремевшие ружейные выстрелы окончательно оборвали тяжёлую дрему.

Черпий вскочил и осмотрелся. На фоне восходящего солнца что-то мельтешило. Так обычно матери хлещут прутом провинившегося отпрыска… Артур вгляделся пристальней. Волосы на затылке встали дыбом. Неизвестные в одеждах боевых клириков размашисто рубили направо и налево кривыми кинжалами. Ещё не отошедшие ото сна люди не успевали среагировать вовремя и падали замертво, сражённые градом ударов.

«Бенджамин!» – мысль иглой пронзила мозг. Артур зашарил взглядом вокруг. Среди нагромождений тюков и чемоданов в глаза бросился лоскут окровавленного шарфа. Такой же вчера болтался на шее приятеля. Он опустился на колени и прижимаясь к металлическим решёткам, прополз несколько ярдов. Рука ухватилась за конец шарфа и с силой потянула. Раздался стон.

– Бенджамин! Ты жив? Слышишь! Встать можешь?

– Жжёт, – сын фермера рукой попытался смахнуть с лица слепленные от спёкшейся крови волосы.

– Что?

– Висок жжёт. В меня стреляли. Я умираю? – последние слова прозвучали надрывно. На глазах проступили слёзы. Парень не на шутку испугался приближающейся смерти.

Эдельманн аккуратно раздвинул рыжую шевелюру и присмотрелся. Почти сразу же хлопнул приятеля по плечу.

– Всё в порядке. Немного посекло осколком. Рикошет. Вставай, нужно уходить.

– Куда? Мы на дирижабле! Прыгать собрался, дурень? – Бенджамин с ужасом наблюдал, как перед ним в панике метались пассажиры. Разум отказывался принимать увиденное: сидящие женщины подвывая прятали детей под пышные подолы, а в нескольких ярдах от них сеяли смертью бессердечные убийцы.

– Да что здесь творится? Они же церковники! Артур? Где экипаж?

– Его больше нет, – черпий кивнул на пылающую командную рубку. – Это противники пара. Мы все погибнем. Спасения нет, Бенджамин.

– Моторный отсек! Укроемся там, – приятель потянул Артура за рукав.

– Не успеем, – черпий посмотрел на приближающихся головорезов. Расправившись с первыми несчастными, они обратили взгляды на прижимающихся к щитовым панелям людей. Не знающая пощады сталь клинка сделала равным и фермера, и банкира. Обезумевшая мать, в попытках спасти дитя от мученической смерти, прижала его к груди и под оханье толпы перевалилась через перила.

Крики отчаяния и безысходности слились воедино. Народ завыл.

Рука Артура сжала продолговатый тубус, лежащий в потайном кармане. Нет! Использовать урну тени нельзя. В такой толчее она не поможет, а наоборот – рассекретит его. Тогда уж точно верная смерть.

Прозвучал выстрел. Пуля, прилетевшая со смежной гондолы, впилась в грудь боевого клирика. Характерной после ранения реакции не последовало. Странно! Артур мог поклясться, что точно видел, как пуля ударила в грудь. Видел, как вздрогнул лацкан плаща, принявший на себя часть кинетической энергии, но псевдосвященник после этого остался невредимым и продолжал идти. Краем глаза Эдельманн засек движение – по мостику, соединяющего гондолы, шёл ещё один клирик.

«Это он! Тот, кто был в Ганибаде!» – черпий почему-то не сомневался, что священник непременно остановит творящиеся смертоубийства.

Последующие выстрелы по врагу не возымели успеха. Всколыхнув складки плаща, пули будто отскакивали от тела убийцы, заставляя его лишь слегка пошатнуться.

– Урна нерушимости, – еле слышно произнёс Артур.

– Что? Что ты бормочешь? – Уайт наклонился ближе, не в силах оторвать взгляда от безмолвных ангелов смерти, с ног до головы залитых кровью невинных.

– Урна нерушимости, – чуть громче произнёс черпий. Потом снова взглянул на клирика с