Кирилл молча кивнул. И в этот момент он почувствовал холодную уверенность. В игре на выживание он ещё не проиграл – и не станет тем, кто отдаёт свою добычу тем, кто платит кровью за право владеть ею.

“Нокс” работал, как и прежде, на двух скоростях – тихая, почти невидимая разведка и громкий, режущий сигнал для тех, кто искал лёгкой добычи. Пока агент “М” старательно описывал свои похождения, даже не замечая того, что под воздействием введённых ему в кровь препаратов ещё до его пробуждения, стал весьма послушен и откровенен, Кирилл переключился на долгую, тонкую работу. Он должен был найти тех, кому можно было доверить фрагменты из аномалии – не посредников, не перекупщиков, а настоящих учёных, людей, и не-людей, которые ценят знание сильнее прибыли и у кого была репутация, проверенная временем и немалым риском.

Первым этапом стала цифровая археология. “Нокс” прошёл по сетям академических публикаций, спискам участников конференций, донорских реестров и закрытых форумов “полевых археологов”. Алгоритм строил графы связей. Кто с кем переписывался, у кого какие цитаты, кто давал рекомендации на защиту грантов. Затем – срез “третьей линии”. Имена, которые не мелькали в больших базах, но о которых говорили в шёпоте трейдеры и курьерские линии как о людях, у которых есть совесть и смелость.

Из этой сетки выросли три рубиновых пятна – три учёных, чей профиль совпадал с нужным Кириллу набором. Компетентность… Относительная независимость… Репутация… И, что самое главное, нежелание торговать душой за кучи империалов.

Первым в этом списке стоял Дорин Железнорук – гном-археометаллург. Это был невысокий, коренастый гном, с лицом, испещрённым сеткой мелких шрамов от искр и стекол; борода тщательно заплетена в узкие косы, украшенные крошечными шестерёнками – не пустой декор, а память о вещах, которые он воссоздал. В глазах – железная холодность учёного и удивительная доброта к вещам, которые “пылятся в земле”.

Дорин всю свою жизнь изучал древние сплавы и методы “выращивания” металлов. От плавки мифрила до биокристаллических матриц. Ему принадлежали многочисленные работы по реконструкции старых энергоядров и по определению фазовых переходов в артефактах. В культурных кругах гномов он – голос разума. Когда Дорин говорит о старинном сплаве, его слушают и пересчитывают содержание атомов.

Чтобы его найти, “Нокс” пробил цепочку цитирований. Одна его статья о “струнах кристалла” упоминалась в закрытых докладах, затем в переписке с неким “поставщиком криокапсул”. Через проверенных посредников – бывших клиентов Дорина, торговый узел “Ковчег Сапог” – “Нокс” создал ложный анонс “предложения уникальной партии материалов” и увидел, как сигнал отреагировал. Пара телефонных сейф-звонков, затем лично доставленный, через курьера с “рекомендацией от старого друга”, и контакт был установлен.

Дорин явно потребует генетический материал, и данные научных отчётов, чистых логов и гарантий, что образцы не будут превращены в военную тайну. Он не работает “под чужую форму”, но готов платить временем: в обмен на доступ он предложил бы экспертизу и возможность безопасного хранения редких образцов в “Копи-Соборе” – гномьей крепкой лаборатории в астероидной шахте.

Вторым шёл Храгг Таур-Кал – орк-палеобиолог. На первое впечатление это был типичный орк – масса мышц, широкая челюсть, лицо с вырезанными татуировками ритуалов изучения видов. Глаза необычно яркие, почти янтарные, и смотрят не только на вещи, но и “через” них. На плече – шрам в форме латинского символа, который он получил во время раскопок в ледяных полях Хаата.

По его специализации можно было понять, что он изучает адаптацию разумных организмов к экстремальным средам и давно прославился реконструкцией биомеханизмов древних существ. Храгг умеет брать ДНК, считывать матрицы протеиновой структуры и делать модель поведения организмов, которые считались вымершими. Его лаборатория – это смесь анатомии и инженерии. Там есть и витрины с крошечными реконструкциями, и напольные канистры с биореакторами.

Чтобы его найти, “Нокс” проследил радиоканал из группы охотников за биологическими образцами – они, в свою очередь, общались с орочьими клиниками по редким материалам. Через цепочку рекомендаций, в орочьих кругах уважаемый врач дал слово, что Храгг “разберётся, если это не браконьерство”, “Нокс” организовал анонимное приглашение на “полевой семинар” в варп-зоне, где и обсуждалась гипотеза “биотехнологической конструкции” у корабля-аквариума. И Храгг отозвался первым.

Этот старый орк не церемонится словами о правах и документах. Практически сразу он потребовал гарантий научного доступа и, что важнее, честного распределения результатов. Он умел договариваться с грубой силой. Если изучение требует физического защищённого помещения, то он сам предоставит охрану из… орков – добровольцев. Что даже звучало как-то странно.

Третьим шёл профессор Саейндраэл – драконид-археотехнолог. По описанию Саейндраэл – высокий, стройный, фигура с едва различимой чешуёй у висков, остроугольные уши, лицо хищное и величественное, глаза словно выточены из закалённого янтаря. Его голос глубок и мягок, но в нём чувствуется возраст. Дракониды живут долго, их мысли растянуты во времени. Внешне он похож на человека – слишком человекоподобен для профиля “драконоподобный”, но чешуйки на шее и хребте, и тонкая чешуя как узор на ладонях выдаёт его истоки.

По своей специализации, профессор – признанный авторитет по технологиям до-Имперских цивилизаций. Он легко читал древние чертежи, читал руны и умел “переворачивать” археологические слои в рабочие схемы. Его труды – это мост между материалом и смыслом, он воссоздавал принципы работы артефактов, не разрушая их. У академий его именем покрывается доверие. Многие правительства посылали ему запросы на экспертизу.

Для того, чтобы его найти, “Нокс” вычислил сотни упоминаний профессора в закрытых дискуссиях старейших советов. Затем – его давние поездки по нейтральным архивам. Сам Саейндраэл редко появляется публично, но участвует в “кружках доверия” – частных симпозиумах, где учёные обмениваются образцами при условии взаимной гарантии. Кирилл подготовил “приглашение” с серьёзной гарантийной суммой, подписанной анонимным фондом “Нейтрального Доверия”, и Нокс дал профилю “доказательство” честной научной цели. Ответ пришёл через день.

Саейндраэл явно потребует прозрачности и академической гарантии. Полное раскрытие происхождения образцов, право публиковать результаты, хотя под условием “отсрочки”, и, что ценно, предложил бы обеспечить часть охраны и логистики на одной из своих исследовательских станций – “Хвостовой Архив”, находящийся в нейтральной зоне, где условия строго регулируются межправительственными договорами.

Выходить на них Кириллу и “Ноксу” пришлось практически через третьи руки. “Нокс” сначала намеренно “засветил” несколько ключевых фрагментов в закрытых коллекциях, что было контролируемой утечкой. Внимательно наблюдая за тем, кто интересуется этой информацией. Тот, кто проявлял академический, а не торговый интерес, попадал в “третий слой” списка.

Также