— И всё равно, — девушка куснула губу. — Вы ведь еще не проверяли эти свои мистические силы на других?

— Жрецы уверяют, что это безопасно, — усмехнулся он. — Да и посмотри на это с другой стороны. Что лучше — учиться и жить со сверстниками при дворе, обучаться у лучших магов, или скитаться от города к городу, воруя ради пропитания? Тем более, если кто-то увидит, что ты ведьма, как сегодня, то вас с сестрой ждёт незавидная участь. Так что ты выбираешь?

Он достал из-за пазухи свернутый лист бумаги с закрытой чернильницей и развернул перед ней.

— Если согласна, поставь свой отпечаток внизу.

Девушка посмотрела сперва на бумагу, а потом — на собеседника. Я видел, как она взволнованно облизнула губы, еще влажные от супа, и теребила край грязной рубахи.

— Решайся, Джоанна, — надавил дворянин и кивнул на идущих обратно Фрею с Карлом. — Это решение изменит обе ваши жизни.

Она оглянулась на Фрею. На бледных скулах девушки проступили напряжённые желваки. Наконец, она открыла чернильницу. окунула кончик пальца и поставила под ровными строчками текста жирный отпечаток.

— Чудесно, — улыбнулся Шварцфельд. — Добро пожаловать в отряд кодексов, девочка. Уверен, ты сможешь изменить мир.

* * *

Едва их трапеза закончилась, как мир померк — и снова наполнился светом. Словно сменились кадры фильма, и меня перенесло из одного воспоминания в другое. Я очутился посреди широкой поляны во внутреннем дворе той же крепости.

На поляне выстроились молодые девушки в одинаковых светло-серых одеждах. И среди них в первом ряду я увидел Лили.

По её лицу было понятно, что прошло несколько месяцев. Она держалась прямо и твёрдо. Болезненная худоба ушла, её взгляд стал острее, а в глазах появился блеск и решимость. По всей видимости, тренировки уже начались. Она смотрела на стоявшего перед ними генерала, рядом с которым снова был дворянин Шварцфельд, Карл и еще несколько человек с корзинами, наполненными свитками.

Генерал вышел перед строем оживленно шепчущихся девчонок и, оглядев их, заговорил.

— Приветствую, воины. Вы долго шли к этому дню, закаляли тела и дух тренировками, обучались владению силой и оружием. Я рад, что из многих сотен, начавших тренировки, передо мной стоят пятьдесят лучших кандидатов. Тех, чья сила воли оказалась достаточно сильна, чтобы выжить и двигаться дальше.

Я посмотрел на собравшихся девушек. На вид они едва ли были старше пятнадцати, но их роднило нечто неосязаемое. То, как они держались и смотрели, их позы и жесты.

Такое я уже видел в Суворовском. Так держались кадеты, которым повезло пройти через крещение боем и уцелеть.

— Настал день вашего посвящения, день таинства крови, — снова заговорил воин. — Многие из вас могут не выдержать этого испытания. Но мы знаем, что лежит на другой чаше весов. Чтобы получить шанс спасти человечество, мы должны принять дары альвы.

— Это и есть та операция, о которой ты слышала? — донесся шепот одной из девчонок.

— Шш!

— Подходите по одной и поставьте отпечаток пальца под документом, когда я назову ваше имя, — велел генерал, косясь на подошедшего монаха с корзиной свитков. — После чего проходите в дверь за моей спиной.

Потянулась длинная череда имён и одинаковых жестов. Канидатки выходили, по очереди макали палец в чернильницу с алой жидкостью и прижимали к свитку, после чего скрывались в двери позади. Куда она вела, я не знал, но чутье подсказывало — там их ждало примерно то же, что ждало детей в шведской лаборатории.

Наконец, настала очередь Лили. Девушка оставила свой отпечаток на листке и, посмотрев на Шварцфельда, пошла в помещение позади. Но на этот раз мужчина последовал за ней.

— Джоанна, в чем дело?

Она шла вперёд, но я увидел, как побелели её пальцы, стиснувшие край формы. Ей было страшно, и только сила воли и характер не давали ей показать свою дрожь.

— Вы говорили, что прошло гораздо больше кандидаток, — буркнула она. — Их было больше.

— Не все из них нам подошли, — невозмутимо ответил он. — Вам предстоит непростая операция, но без неё вам не обрести настоящих сил. Всё, что было до этого — только подготовка.

Они прошил по темному каменному коридору и спустились по лестнице вниз, под крепость. Здесь оказалось настоящее подземелье. Длинный чертог с тускло чадящими факелами, без единого намека на окно или отдушину. В полутьме угадывались ряды деревянных нар, возле которых стояли столы с инструментами. У каждого стола стоял монах, держа в руках плотно закрытый сверток.

Я ощущал, как от каждого свертка исходит зловещая аура. Место было переполнено альвой, настолько, что воздух тускло мерцал и фонил озоном.

— Это зал инициации, — негромко пояснил Шварцфельд, глядя на девушек, занимавших места на нарах. Приставленные к ним монахи сноровисто привязывали их к дощатым настилам и давали каждой выпить из плошки с какой-то густой маслянистой жидкостью.

— Что они со мной сделают? — Лили поморщилась от резкого запаха и оглянулась.

— Скоро сама увидишь, — он остановился. — Здесь я тебя оставлю. И через несколько дней вернусь за тобой.

На мгновение я увидел, как во взгляде Лили пробился животный страх. Ей хотелось сбежать отсюда. Но вместо этого девушка лишь коротко кивнула — и, развернувшись, зашагала к свободным нарам.

Я встал рядом с ней и посмотрел на стол с инструментами. Половину из них я уже видел раньше, в нашем времени. Захваты, скобы и крепления для трубок, зажимы и вилки, кандалы…

— Выпей, — монах протянул Лили чашку, и девушка залпом влила содержимое в себя.

— Мерзость! — прошептала она. скривившись, а в воздухе отчетливо запахло горечью трав и алкоголя. В полутьме я заметил, как покраснела её кожа. Монах же привязал девушку к нарам, для надежности закрепив руки и ноги стальными скобами.

— Что вы со мной сделаете? — прошептала она, щуря слезящиеся глаза, и посмотрела на других девушек. За их спинами ставили стойки с трубками, наверху которых закрепляли увесистые мешки с какой-то жидкостью.

— Скоро узнаешь, дитя, — глухо ответил монах и, закрепив свой мешок, достал из свертка в корзине длинные стальные иглы. Лили испуганно сжалась.

— Зачем это? Я не хочу, мне не говорили…

— Ты же подписала документ, — усмехнулся тот и, прижав сильными пальцами её руку, ввёл иглу ей под кожу. — По твоим венам побежит кровь тех, кого ты будешь убивать. Если тех, кем сама скоро станешь.

Я тихо сглотнул. Что должно произойти дальше, я уже догадался.

Воткнув в обе руки по игле, монах подсоединил одну к бурдюку, висевшему над столом. А трубку из второй