Лучше бы я находился в этот момент подальше.

Голова у меня кружилась, рук и ног я уже почти не чувствовал. Во рту стоял острый металлический привкус. Я не мог пошевелить даже пальцем, но все еще оставался в сознании.

Женька с Егором сначала аж замерли, вытаращившись на происходящее с богиней.

А потом Зеленая вскрикнула:

— Егор, мы скоро начнем терять Монгола! Кровотечение слишком сильное.

Тот мгновенно вышел из своего созерцательного ступора, матернулся, зачем-то сунул Зеленой меч в руки и присел рядом со мной.

— Помогай давай, на спину мне его!

— Может, жгут какой наложить? — растерянно пробормотала Женька.

— Дура, куда наложить? — ругнулся Егор, подхватывая меня за руки. — Поперек грудины? Давящую повязку можно было бы сделать, но мы с тобой тут дольше провозимся. Я щас быстро его дотащу…

— По таким-то ступеням? — с сомнением в голосе возразила Женька, помогая Егору уложить меня ему на спину.

А у меня даже голова не держится — свешивается, как у пьяницы.

— Ничо, щас я приподнимусь… — проговорил Егор, вставая на полусогнутых. — Домчим, как экстра-реанимация с припердом для ускорения!

Он поудобней поправил мое безвольное туловище, и попер наверх.

И тут перед моими глазами развернулся черный экран. Белые буквы размазанными кляксами плясали по строчкам, но главное я понял, потому что крик богини внезапно стих.

Задание выполнено.

Егор притормозил и обернулся.

Женька, присев рядом с богиней, без зазрения совести выдрала у нее из глаза «плод».

Такого ока Минервы я еще не видел. Оно было настолько темным, что казалось почти черным. Оно прытко зашевелило своими лапками, и Женя невольно выронила свою добычу.

— Да хер с ними, сваливаем! — прикрикнул на девушку Егор.

— Нет уж, — буркнула Женя и брезгливо выхватила сначала второй камень из выплеснувшегося наружу содержимого богининого желудка. А потом, скривившись, двумя пальцами подцепила агонизирующую личинку.

Егор не стал ее дожидаться и поспешил вперед, к рифту.

Мои руки безвольно раскачивались у него на плечах, а он все прибавлял и прибавлял ходу, рассказывая мне о том, как же хорошо, что сегодня нет дождя. Потому что иначе было бы трындец как скользко. А сейчас не скользко, и можно почти бежать, не опасаясь свернуть себе шею.

— А вообще, хочу я тебе сказать… — шумно переводя дыхание, продолжал он. — Ты слушаешь там, Монгол? Слушай внимательно и не смей отрубаться, понял? Так вот, что я сказать хотел. Хреновый из тебя командир. Ясно? Парень ты хороший, а командир отстойный. И знаешь, почему? Потому что не умеешь делегировать задачи. Ты вроде как с командой, а делать все стараешься в одно лицо… По привычке. Но ты ж не один. Понимаешь? Слушаешь меня? Ты орешь на своих исполнителей, только приказывая им что-то не делать. И что им делать надо не говоришь. Понял? Это я тебе как глава группы со стажем говорю. Лидер… Это не тот, кто сам все за всех делает. А кто грамотно распределяет задачи, учитывая… Учитывая возможности и навыки людей. А тот, кто один везет не себе все и за всех, это не лидер. Это осел. Понял?.. Ты, главное, не вырубайся, понял? Давай, мужик. Ты мне еще в морду должен. Только чур с другой стороны. Чтоб для симметрии…

— его голос становился все дальше и глуше. — Женька, нахера ты мне руку в штаны суешь?

— Не в штаны, а в карман. Или у тебя есть другие идеи, куда мне глаза положить? — прозвучал сзади голос девушки.

— Я б тебе сказал, но щас как-то не очень удобно, — двусмысленно хмыкнул Егор. — Эй, Монгол! Все, последний рывок!

Сквозь мутную пелену я увидел яркую вспышку.

Неужели и правда все закончилось?..

Сияние было таким ярким, что я прикрыл глаза.

Ну же, давай. Вези меня домой, хвостатая комета.

Еще никогда в жизни я не хотел так сильно домой…

Мы вывалились из разлома дружно, все втроем сразу.

Первой в стеклянную дверь впечаталась всем своим голым телом Женька, полностью раздевшаяся от полупрозрачных шипастых доспехов, которые хоть как-то выполняли функции одежды. Застучала по стенкам колбы, размазывая кровь.

Причем в одной руке она почему-то держала меч.

И тут в голову вдруг пришло, что вообще-то все это может оказаться предсмертным видением. Поэтому буквально минуту назад мне было адски больно, а теперь уже почти нет. Егор символизирует Харона, перевозящего душу умершего из мира живых в мир мертвых, голая Женька с мечом в руках — это смерть с колюще-режущим предметом для перерезания пуповины, соединяющей душу с телом. А эта колба — мое чистилище… Сейчас выйдет великий судия с весами в руках и начнет взвешивать все головы, пробитые за последние дни моей рукой… Собьется со счета… И вариться мне в адском котле на мыло для ангельских перьев…

К реальности меня вернул стук отворившейся дверцы колбы.

Я увидел, как Женька вывалилась буквально в руки какому-то молодому парню в белом халате.

Голая. Вся в крови. С мечом в руке.

А потом я увидел Данилевского.

Он спешил к нам, сбрасывая на ходу пиджак и галстук.

— Давид, иди сюда, помоги мне! Антон Георгиевич, приготовьте хирургический и реанимационный набор!

Швырнув одежду мимо кресла, он поддержал меня на спине Егора и стащил со спины ужатый до небольшой сумки рюкзак, о котором я успел подзабыть.

— Господи, вы откуда вообще⁈

— Из жопы, в которую ты нас сунул! — прохрипел Егор, прямиком направляясь к медицинскому уголку.

— Стой здесь, я сам! — приказал Данилевский. — Еще не хватало, чтобы ты по пути вместе с ним упал!

— Я нормально, это все не моя кровь, — пробормотал Егор, в то время как Ян вместе с появившимся будто из-под земли Давидом вдвоем подхватили меня на руки и поволокли на кушетку.

— Алексей, оставьте уже девушку в покое! — раздраженно гаркнул Данилевский, обернувшись на растерявшегося парня, который так и застыл с прильнувшей к нему Женькой. — Она по крайней мере сама стоять может! И одолжите ей, в конце концов, свой халат! — и, повернувшись ко мне, добавил уже совсем другим голосом. — Монгол, ты живой? Ты меня слышишь?

Я напрягся и чуть шире приоткрыл глаза.

Яна сейчас было не узнать. В рубашке, обляпанной моей кровью, с растрепавшимися волосами и встревоженным лицом он выглядел совсем иначе.

Из моей груди вырвалось что-то невнятное типа «м-ммм».

— Вот и хорошо, — приободряюще проговорил Ян, поправляя меня на кушетке. — Сейчас все будет хорошо. Антон Георгиевич, займитесь вторым мужчиной!

— Сева, ничего хорошего здесь не будет, — проговорил Давид вполголоса Данилевскому. — У него