Молчит.

— Ань? Мы нужны друг другу.

— Такая вот я тебе и нужна? — Съязвила и взглянула прожигающе.

Замечаю блеск ручейков слёз на щеках.

Начинаю движение к ней. Смотрит с вызовом. Взгляд её дичает с каждым моим шагом всё больше.

— Нужна, когда увидел, что у меня всё хорошо? — Прошептала с укором. — А когда я тебя звала? Столько раз? Когда я… изнемогала без своего брата? Когда злилась за тебя, рвала и метала. Когда в слиянии убивала. Злая, да? А ты?

— Ань, остановись. Всё в прошлом.

Стало страшно за неё, ибо если кто услышит…

— Где ты пропадал, когда был действительно нужен? А? — Выдавила. — Сейчас что надо? Сколько тебя не было? Ты подумал обо мне, уходя в своё плаванье? Хоть весточку написал? Не дождалась. Только чуть не пристрелил, как сбрендившего пса. Что? Совестно теперь. Локти грызи. И пошёл вот отсюда, братец. У меня теперь новая семья, пусть и ненадолго.

Последние несколько шагов сделал с опаской и болью в душе. Дыра внутри прожигается от её колких слов. Присел рядышком. А она руками себя обхватила.

Приобнял её.

Не стала брыкаться. Замерла, дышать перестала. Как перепуганный пойманный зверёк. Совершенно беззащитная, маленькая девочка. Которая давным–давно потеряла себя.

Но хватит.

— Иди ко мне, сестрёнка, — прошептал ей на ухо и поцеловал в лобик.

Подалась в ответ. Прижалась, обхватив ручонками. Стал гладить по волосам, вдыхая вкусный запах парфюма. Заревела, уже не сдерживаясь.

Вроде такая взрослая. Но совсем ещё малышка.

— Эта гадина сказала, что скоро моей зверушке наступит конец, — замямлила сквозь слёзы. — И она об этом лично позаботится.

— Ань, ну это же оргалид, как ни крути. И очень опасный, — толкую ей, как маленькой, поглаживая по шевелюре.

— Это мой друг, — заявляет, отпряв. — Это всё, что у меня есть. И сейчас он очень уязвим. Благодаря тебе, между прочим.

Зашмыгала снова. Но руки не убрала. Смотрит так… глазищами своими светло–карими, прямо в душу.

— Теперь у тебя есть я. Ну чего ревёшь? — Говорю, улыбаясь.

— Да не реву я уже, — бурчит, не отрывая взгляда. — Бесит твоя подружка.

— Она не моя. К тому же и меня стала раздражать, — усмехнулся.

Улыбнулась в ответ.

— Ногам не холодно? — Спрашиваю участливо.

Кивает, вынимает из воды, подгребая под себя.

Целую её снова. В одну солёную щёку, во вторую.

Прижимается крепко, утыкаясь в грудь. Вздыхает глубоко и с облегчением выдыхает.

Всё, набегалась. Всё, больше не злая.

И теперь мы вместе.

Так и сидим, прижавшись друг к другу. Слушаем доносящуюся со дворца музыку, смех прогуливающихся вдалеке прохожих, всплески воды от слабых волн. Скрип, удары понтонных поплавков друг о друга на волнах.

— Может, хочешь прогуляться? — Интересуюсь спустя время. А то ноги начинают затекать.

Соглашается легко. Становится застенчивой и послушной девочкой. Помогаю надеть туфельки, подняться, держу её крепко, пока сходим с пристани.

А потом она подхватывает меня под локоть, будто мы пара.

— Не хочу показываться на празднике в таком виде, — признаётся, когда выходим на прогулочную дорожку набережной.

Я и сам вижу, что тушь потекла. Но это нисколько её не уродует, скорее даже красит. С другой стороны, зачем кому–то знать, что Анна плакала. Остров переполнится сплетнями очень быстро. Это же приближённая особа его императорского величества.

Пусть они празднуют. А мы…

— А хочешь, я прокачу тебя на мехаре! — Заявляю, затаив дыхание.

От озвученного, похоже, Анна в замешательстве. Но вскоре уже с сиянием и прискоком отвечает:

— А хочу!

Спохватился вдруг, придержав коней. Даже остановился, на что Анна встревоженно на меня взглянула. В глаза ей посмотрел и со всей серьёзностью задал тревоживший меня вопрос:

— Ань, скажи, пожалуйста, Третьяковы целы?

Закатила глаза.

— А ты что подумал? Я их…

— Ань.

— Да всё у них хорошо. Но есть один момент, — замялась.

— Какой? — Насторожился.

— Не знаю, как с ними быть, — выпалила. — Нет, ты не подумай. Они очень счастливы. Но я сглупила. А теперь поздно что–то менять.

— Расскажи.

— Я лучше покажу, но! Сперва покатай, как обещал.

Потянула меня за собой, перехватив за руку.

— Ань, — взвыл я.

— Я тебя к ним отведу, на словах вряд ли поверишь! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Ты меня пугаешь, — комментирую и иду за ней.

— Обожаю это делать, — призналась и рассмеялась.

На душе отлегло. И ещё легче стало. За руку её держу, как дочку маленькую, и веду по набережной уверенно. Вскоре минуем немногочисленных прогуливающихся гостей. Как только за руку взял, она вообще стесняться перестала. Смотрит на всех уверенно и со счастливой улыбкой. Будто мир и его населяющие люди ей больше не важны.

Потому что к ней вернулся брат.

Глава 9

Сестра

Всю дорогу Анна молчит, словно затаилась. Может, боится болтать на людях. Ведь нам есть что обсудить наедине, чего другие явно не примут и не поймут. А то и на костре сжечь захотят за подобные речи!

На профиль смотрю украдкой. У сестры улыбка до ушей, глаза горят. Я и сам счастлив. Просто счастлив.

Чувствую, когда она тоже посматривает на меня. И это довольно часто. Руку сжимает крепко, будто боится, что расцепимся. Или проверяет, настоящий ли я, не сон ли.

Когда почти дошли до мехара, я спохватился.

— Тебе нужно переодеться. Если полезешь так, поломаешь каркас, испортишь хорошее платье.

— К чёрту платье, я ещё сделаю, — выпалила Анна и стала раздеваться!

Удержать не получилось, слишком стремительно она избавилась от него без помощи всяких фрейлин.

— А ну отвернись! — Рявкнул я на постового, который охраняет Медведя.

Когда Анна осталась в вульгарном светлом белье, я вспомнил, что она вообще голой ходила по Владивостоку, и её это не смущало. Худенькая, но с вполне выдающимися округлостями, она больше не показалась мне ребёнком. Это женщина.

Сестра смотрит открыто, и даже с вызовом.

А я в очередной раз спохватываюсь и молниеносным движением снимаю свой пиджак, которым накрываю её плечи. Низ ткани доходит ей аж до середины бёдер, прикрывая резинки светлых чулок.

Послушно укутавшись, Анна берёт с земли платье и швыряет ошалелому гвардейцу под ноги.

— Теперь твоя