— Совсем слегка!

— Еще раз так сделаешь, я тебе руки вырву…

— Тогда больше не спи так, словно ты умер и уже соединился с Единым Разумом! Мы никак не могли тебя разбудить!

— Зачем вам меня будить? — Он замер на мгновение, а потом покрутил головой по сторонам. — Почему фургон остановился?

— Потому и остановился… Выгляни наружу.

Крас поднялся с пола (вещи, на которых он устроился, расползлись по сторонам, и теперь он просто валялся на усыпанном рыбьей чешуей полу), ударился макушкой о потолок, ругнулся и выглянул в окно. Дождь висел серой пеленой, она колыхалась и монотонно шумела, и что-либо рассмотреть сквозь нее не было возможности. Тогда Крас снова растер лицо, потряс головой и открыл дверцу фургона.

Дорога была неширокой, сплошь усыпанной камнями самых разных размеров. Слева и справа, в нескольких шагах от обочины, начинался скалистый подъем, довольно крутой. Скалы здесь густо покрывал мох, кое-где из трещин торчали чахлые деревца.

Накинув капюшон, метентар соскочил с подножки и подошел к козлам. Увидев его, хозяин Йон потеснился, и Крас уселся рядом с ним под козырек.

— Лошади не хотят идти, мэтр, — сообщил хозяин Йон и, как бы в подтверждение своих слов, взмахнул поводьями, но лошади только зафыркали и даже подались назад. — По-моему, они боятся.

— Боятся чего?

— Этих птиц… — хозяин Йон хлыстом указал куда-то вперед, где за пеленой дождя двигались какие-то черные тени.

Крас всмотрелся в мутное марево впереди и только сейчас смог рассмотреть, что шагах в двадцати от фургона прямо на дороге сидит стая крукеров. Их было не меньше десятка, а то и побольше, и были они очень крупные. Вожак — а судя по его виду это был именно вожак — мог бы достать своим торчащим с затылка белым хохолком до морды лошади.

Крукеры не нападали и даже не шумели, они просто топтались на дороге, иногда лишь негромко каркая друг на друга и взмахивая черными крыльями. Но лошади их явно боялись. Они пятились, мотали головами, прядали ушами, но вперед не делали ни единого шага.

Крас соскочил с козел, сделал несколько шагов к птицам. И в этот момент над самой головой сверкнула молния. Блеск ее отразился от скал, от неба, но быстро затерялся в мареве дождя. А потом ударил гром, и было это столь оглушительно, что Крас непроизвольно пригнулся, а лошади в испуге заржали. Казалось, даже скалы вздрогнули. В одно мгновение дождь усилился, и теперь это было не мокрое марево, и даже не капли — просто бесконечные тугие струи с ревом полились с небес. Тут же потекли ручьи, сначала по обочинам, а потом и по всей дороге.

Но крукеры как сидели на своих местах, так и продолжали сидеть, лишь нахохлились, распушились. Вода не могла смочить их лоснящиеся перья, а они привставали в образовавшихся лужах и распахивали крылья, пряча под ними свои головы с изогнутыми красными клювами.

— Кыш! — прикрикнул на них Крас, придерживая рукой капюшон — чтобы не сдуло поднявшимся ветром. — Кыш, глупые птицы!

Крукеры только косились на него, но освобождать дорогу не собирались. Иногда они пронзительно вскрикивали, и тогда лошади вновь начинали фыркать и пятиться.

Снова ударила молния, прокатился гром, а следом за ним где-то впереди послышался глухой грохот, но быстро затерялся в реве дождя и ветра. Но после этого крукеры вдруг встрепенулись, задвигались, а потом вожак широко расправил крылья, размах которых по самым скромным прикидкам составил не меньше четырех ярдов, взмахнул ими и сразу же поднялся в воздух. Остальная стая проделала то же самое, и несколько мгновений спустя на дороге не было уже ни одного крукера. Огромные птицы скользнули вниз, к морю, и пропали из вида.

Крас вернулся к фургону и вновь запрыгнул на козлы.

— Вперед! — скомандовал он, стараясь перекричать ветер и дождь. — Далеко мы отъехали от порта?

— Пустяки, пару миль всего… — хозяин Йон тронул поводья, и лошади послушно двинулись вперед. — Знаете, мэтр, пока мы ехали, мне показалось, что я заметил одну странную штуку…

— Какую же, если не секрет?

— Этот Разлом… Сейчас его совсем не видно, но до грозы я время от времени посматривал на него… Просто любовался, я ведь раньше никогда не видел такой забавной штуковины…

— Я тоже, дорогой мой Йон, я тоже!

— Так вот, в какой-то момент мне показалось, что я вижу там женское лицо. Человеческое, красивое… Эта женщина смотрела прямо на нас и что-то говорила, во всяком случае губы ее при этом двигались… Конечно, это могло быть просто мое воображение, но уж больно было похоже!

Крас ничего ему не ответил, и некоторое время они ехали молча. Ветер между тем усиливался, порывы его стали резкими, яростными, а особо мощные даже заставляли лошадей останавливаться на некоторое время и неуверенно переминаться на одном месте. Вода по дороге уже лилась сплошным потоком, подпрыгивая на крупных камнях и переворачивая мелкие.

Так они прошли не больше полумили, пока дорогу им не перегородили крупные валуны, упавшие со скал, видимо, совсем недавно.

— Тпру-у, лошадки! — хозяин Йон натянул поводья, и лошади остановились. — Похоже, приехали, мэтр. Придется разгребать завал, фургон по таким камням не пройдет.

Крас осмотрелся и указал на обочину справа, где кусок скалы ярдов в пять высотой, стоял с небольшим наклоном в сторону дороги и образовывал своего рода навес, под которым можно было укрыть лошадей от дождя и ветра.

Спрятав там лошадей, они забрались в фургон, с порога отряхнув со своих плащей воду.

— Здесь был камнепад, — пояснил Крас в ответ на вопросительные взгляды Ру и пастуха. — Пока буря не закончится, мы не сможем очистить дорогу.

— А птицы? — спросила Ру. — Как вы их прогнали?

— Они сами улетели…

Наспех приготовили обед — наломали хлеб, нарезали копченую форель, распечатали бутылку джипса. Промокшие хозяин Йон и Крас сделали по глотку крепкой «вилуски». Ели прямо на полу, расстелив на нем плащ пастуха.

— И все-таки странно… — нарушил молчание хозяин Йон, когда все уже утолили первое чувство голода. — Крукеры нас не пропускали вперед, пока не прошел камнепад. Если бы они не закрыли нам дорогу, мы легко могли бы угодить под этот обвал…

Крас вытер руки о полу плаща и сделал еще глоток «вилуски».

— Уж не хотите ли вы сказать,