Народ собирался медленно. Гром подтягивал ремни разгрузки, Шило без особого энтузиазма жевал сухпай, Ворон просто сидел, уставившись в одну точку. После Рощи все выглядели так, будто вылезли из-под катка. Впрочем, можно сказать, что так оно и было.

Лиса разложила карту на старом деревянном ящике и включила коммуникатор. Холодное голубое свечение упало ей на лицо, выделив глаза и скулы.

— Пойдем вот так, — она провела пальцем по маршруту. — Здесь кварталы пустые, активность низкая обычно и далеко от объектов, интересных Эдему. Дальше пересечем промку, и выйдем практически к нужному сектору.

Говорила она спокойно, не повышая голос, но по тому, как Шило прекратил ковыряться в автомате, а Ворон даже голову поднял, было видно — слушают. У Лисы был редкий дар: если уж она что-то говорила про дорогу, спорить особо никто не хотел. Проводник все-таки. Ну, или почти никто.

— Нет, — глухо отозвался Гром, забрасывая за спину рюкзак. Сказал — как отрезал. Будто бетонная плита легла поперек карты.

Лиса моргнула, подняла взгляд.

— В смысле? Это оптимальный маршрут. И, по большей части, разведанный. Пойдем по нему, и…

— Не пойдем, — отрезал Гром. — Взрывчатку мы потеряли вместе с подрывником. Без нее на станции делать нечего. Так что идем другой дорогой. Через старую больницу. Там схрон.

На секунду в подвале повисла тишина, только звук падающих с потолка капель слышно было…

— Ты имеешь в виду тот схрон? — голос Лисы стал жестче, чем обычно.

Гром молча кивнул.

— Ты не забыл, почему мы его оставили? — спросила она уже тише, но интонации от этого не поменялись.

— Не забыл, — буркнул Гром, глядя куда-то мимо. — Но вариантов нет. Или ты предлагаешь вернуться за припасами на базу? Через Рощу?

Лиса прикусила губу, плечи напряглись. Несколько секунд она молчала, потом пожала плечами.

— Ну… ты старший. Тебе виднее.

— Да. Мне виднее. Мы совсем не потеряем во времени, и расстояние будет практически то же самое.

— Ну… Как скажешь.

Лиса отвернулась к карте, будто разговор был окончен. Но я видел, как она морщится, словно вкус проглоченного слова оказался слишком горьким.

Я отметил про себя: что-то в этом схроне явно не так. И похоже, единственный, кто об этом не в курсе — это я.

* * *

Выдвинулись, когда наступила полная темнота. Лиса первой поднялась, щелкнула фонарем, коротко глянула на часы.

— Пора.

Встали все одновременно, хоть и было видно, что идти никому не хочется, и люди нарочно оттягивают момент выхода. Шило пнул матрас к стене, Ворон зачем-то в очередной раз провел пальцем по дну кружки, из которой пил кофе, будто пытаясь удостовериться, что нормально ее помыл, сунул ее в ящик. Гром убрал со стола чайник, поставил его рядом с плитой и только тогда закинул на плечи рюкзак. Последний взгляд друг на друга, последняя проверка снаряжения — вперед.

Я поднялся последним. Одернул ремень деструктора, поправил на груди «Каратель», пристроенный «по-патрульному», щелкнул пряжкой рюкзака…

Лиса скользнула наверх, остановилась у двери. Сделала два коротких движения рукой: тихо, ждите, и исчезла на улице. Через несколько секунд вернулась, махнула — чисто.

Вслед за девушкой мы выбрались из убежища. Воздух снаружи показался холоднее, чем был внизу, и в нем пахло сырой землей и ржавчиной. Руины вокруг тонули в сумраке, но глаза быстро привыкли к тьме. Где-то вдалеке застонал металл — то ли обрушилась крыша, то ли ветер качнул старую рекламную конструкцию. Звук вышел длинным, тревожным.

Я активировал «Скат». Сетка накрыла улицу мягким мерцанием, отмечая контуры зданий, пустые проемы окон, шевелящиеся ветви. Тишина.

— Чисто, — сказал я негромко.

Гром кивнул, но все равно поднял ствол и поводил им по сторонам. Лиса жестом указала направление, и мы двинулись.

Шли привычной колонной: она впереди, я следом, Ворон с Шилом смотрят за флангами, Гром замыкает. В темноте шаги отдавались глухим эхом, и казалось, что каждый звук — громче, чем он есть.

Минут через десять я не выдержал, ускорил шаг и вскоре поравнялся с Лисой. Некоторое время шел рядом молча, потом решил все-таки спросить.

— Слушай, — проговорил я негромко. — А что за история со схроном, к которому мы идем? Я, похоже, единственный не в теме.

Лиса ответила не сразу. Потом девушка на миг повернулась ко мне и ее глаза блеснули во мраке. По выражению лица проводницы я понял — приятных воспоминаний там нет.

— Никто толком не знает, — наконец сказала она, чуть приглушенным голосом, будто не хотела, чтобы остальные услышали. — Раньше там был временный форпост. Перевалочная база. Место такое… Удобное, если промки мародерить. Там разбирали добро, сортировали, отправляли в убежище. Народ жил там посменно, вахтами, — девушка сделала паузу.

— Потом к форпосту выдвинулась очередная смена… И пропала. Ни на связь не вышли, ни те, кого они менять пошли, не вернулись. Через сутки отправили туда пару разведчиков. Те сообщили, что нашли пустой форпост и следы ожесточенного боя. Больше ничего. Ни трупов, ни вещей — ничего. Только обгорелые пятна да гильзы. Разведчики доложили, что собираются оглядеться в окрестностях… И больше о них никто ничего и никогда не слышал.

Я хмыкнул. Занимательная история. Воодушевляющая и вдохновляющая.

— И теперь Гром ведет нас туда?

— Угу, — коротко бросила Лиса. — Север тогда приказал туда больше не соваться. Не хотел рисковать людьми. Там неподалеку схрон обустроен, так он не дал даже его вынести. Так там добро и осталось. Вот туда мы и идем.

— Так может, это мехи? — спросил я. В мире, который перекраивал на свой лад Эдем, мехи были первым, что приходило в голову, когда слышишь подобные истории.

— Сомневаюсь, — Лиса качнула головой. — Мехам наш хлам обычно неинтересен. Трупы — да. Узлы и механизмы — да. Но там все подчистую вынесли, до единой тряпочки. Так что… Не знаю, что или кто это сделал, но это однозначно не мехи.

Я угрюмо кивнул.

Мы шли молча еще пару минут. Где-то вдалеке ухнул ночной дрон — звук похожий на совиный крик, только механический, с металлическим послевкусием. Где-то в руинах обвалилось перекрытие. Обычные звуки мертвого мира.

— Ну, он старший,