Юрий как мог склонил голову на левый бок, шея отозвалась неприятной болью. А теперь глянуть в правую сторону. Нет, он, всё-таки, в больнице, в медицинской палате. Просторная капсула с прозрачной крышкой окружена непонятными медицинскими приборами. Белые ящики с многочисленными индикаторами и кнопками переливаются огнями. На квадратном мониторе лениво дёргается зелёная синусоида. Белые стены и потолок. Юрий закатил глаза, кажется, у него за спиной большое окно. Вряд ли сейчас на улице яркий солнечный день, однако естественное освещение так достоверно не может воспроизвести ни один даже самый дорогой светильник, фонарь или настольная лампа.

— Добрый день, Юрий Фёдорович.

А? Что? От неожиданности Юрий слабо дёрнулся, по телу прокатилась неприятная мелкая дрожь. Вся кожа разом ощутила бесконечный зуд сразу во всех частях. Хотя, спрашивается, с чего он так нервно задёргался? Над капсулой, как раз напротив головы, склонился врач в белой шапочке. Это… Юрий задумчиво нахмурился. Лицо кажется смутно знакомым. Из-под белой шапочки выбиваются чуть седые волосы.

— Разрешите представиться, Надеин Антон Степаныч, главврач Центральной областной больницы славного города Екатеринбурга, — голос главврача словно мёд.

Юрий на миг задумался. А, ну да, вот почему лицо медика показалось смутно знакомым. Это же тот самый Антон Степаныч, что «возглавил делегацию» по его встрече в «могильнике» возле виртуальной капсулы. А то, что больница оказалась в Екатеринбурге, тоже вполне закономерно. Ведь именно в этом городе находится «могильник».

— Не буду скрывать: — глаза Антона Степаныча сверкают самодовольством, — я очень, очень рад, что именно моей больнице и мне лично выпала редкая возможность провести курс реабилитации бывшего жителя «Благодатного мира». Приятно осознавать, что вы смогли, сумели выбраться. Ибо, как вам несомненно известно, традиционно дорога в «могильник» является путешествием в один конец. С воскрешением вас, Юрий Фёдорович.

На вид главврачу немного за пятьдесят лет, если не за шестьдесят. Медик и не пытается скрыть собственную радость. Ладони Антона Степаныча то и дело трутся друг о друга. Похоже, что «воскрешение» из «могильника» и в самом деле редкое событие из ряда вон, даже если давно не молодой и многоопытный врач едва не пляшет от счастья словно студент-первокурсник после своей самой первой операции по удалению аппендицита.

«А что это такое?» Попытался было спросить Юрий, однако вместо слов из горла вырвался лишь невнятный писк. Лишь сейчас он заметил, что рот и нос прикрыты прозрачной, словно хрусталь, дыхательной маской.

— Нет, нет, не пытайтесь говорить, — ладони Антона Степаныча упёрлись в прозрачную крышку над головой Юрия. — Виртуальные капсулы — это такая дрянь. Их единственная задача поддерживать жизнедеятельность мозга человека, а на все остальные части тела им откровенно плевать. Ваши мышцы, Юрий Фёдорович, атрофировались до такой степени, что вы не можете даже говорить. По этой самой причине на вас надета специальная сетка для электрической стимуляции вашей мускулатуры. Пониманию, неприятно, но иначе никак. Ну а теперь…

Прозрачная крышка просторной капсулы на манер дверцы автомобиля распахнулась. Длинные холёные пальцы главврача передвинули на лоб кислородную маску.

— Попытайтесь это проглотить.

Рука главврача поднесла ко рту Юрия пластиковую бутылочку, ну в аккурат как для кормления младенцев. Разница лишь в том, что вместо классической соски круглая крышка вытянута на манер конуса с прямоугольной дыркой, да и сама бутылка заметно больше.

Унизительно? Ещё как! Но делать нечего. Юрий с трудом раздвинул губы. Вытянутый конус с прямоугольной дырой аккуратно просунулся между зубов. Ладонь Антона Степаныча неторопливо сдавила бока пластиковой бутылочки. Рот тут же наполнился тягучей жидкостью, чем-то похожей на манную кашу, в том числе и по цвету. Пусть не сразу, но Юрий сумел её проглотить. На вкус даже приятно, будто яблочное пюре.

— Великолепный глотательный рефлекс, — прокомментировал Антон Степаныч. — Постарайтесь проглотить всё. Настала пора восстановить функционирование вашего кишечника. Как-никак, насколько мне известно, — главврач усмехнулся, — вы ничего не ели тринадцать лет. Сейчас вас отравит даже манная каша. А эта специальная смесь поможет вашему кишечнику заработать должным образом.

Первоначальное чувство стыда быстро растворилось. Юрий принялся старательно глотать всё новые и новые порции «яблочного пюре». Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. А это и в самом деле его первая трапеза за последние тринадцать лет.

Пластиковая бутылочка опустела почти полностью, когда в палате загремели голоса.

— Стой! Куда? — взвизгнул женский голос.

— Общественность имеет право знать! — вторил ей мужской, явно молодой.

— Антон Степаныч запретил…

Возня, треск. Невидимая из капсулы дверь с силой припечатали в стену. Юрий недовольно поморщился. Слишком, слишком громкие звуки едва ли не в прямом смысле рвут уши и гулким эхом отдаются в черепной коробке. Их даже не заткнуть руками. Главврач резко поднял голову и обернулся. Большая капля беловатой жидкости, что так похожа по вкусу на яблочное пюре, капнула прямо на нос.

— Николай Герасимович, — в голосе главврача зазвенела ледяная сталь, — либо вы сейчас уберётесь из палаты вон, либо я уволю вас за профнепригодность.

— Но как же так, Антон Степаныч, — тут же возразил мужской молодой голос, — общественность имеет право знать. Такое дело! Человек из «Благодатного мира» вернулся. Это же почти с того света. Я просто обязан взять у него…

— Вон! — рык Антона Степаныча подобен гудку пароходной сирены. — Пациент всё равно говорить не может!

От начальственного крика Юрий вновь болезненно поморщился. По ушам опять будто саданули молотком, причем по обоим сразу. Зато сработало. Мужской молодой голос принялся бормотать что-то невразумительное, однако женский голос благополучно вытолкнул его из палаты вон.

— Прошу прошения, Юрий Фёдорович, — голова главврача вновь склонилась над распахнутой капсулой. — Ваше во всех смыслах примечательное возвращение с того света вызвало ажиотаж. СМИ самого разного пошиба и калибра буквально взбесились. Вон, — подбородок Антона Степаныча дёрнулся в сторону, — даже мой сотрудник, блогер доморощенный, и тот попытался взять у вас интервью. Впрочем, не беспокойтесь. Я распоряжусь, чтобы к вам пускали только приписанный к вашей палате персонал. А если Николай Герасимович ещё раз сунется к вам, то я и в самом деле уволю его за профнепригодность.

Во дела, от удивления Юрий невольно выпучил глаза. Не, конечно, он знал, что очень редко кто возвращается из «Благодатного мира». А вот о том, что подобное «воскрешение» способно вызвать ажиотаж в разнокалиберных СМИ, даже не подумал.

— Отдыхайте, Юрий Фёдорович, — мягкая салфетка стёрла с носа Юрия остатки «яблочного пюре». — Теперь видится с вами мы будем несколько чаще. Но пока мы будем держать ваше сознание отключенным, а