Я собирался успокоить Анисима, но моё внимание привлек пылающий дом старосты…

— Какого хрена? — тихо выругался я.

* * *

Пятью минутами ранее

Гоб, припав к земле, полз к дому старейшины. Несмотря на то, что на улице не было ни единой живой души, гоблин предпочитал оставаться незаметным.

И это у него бы вышло, если бы не проклятые собаки. Три дворовые псины окружили зеленомордого и рыча стали раздёргивать его из стороны в сторону, ища возможность напасть.

Шавка с массивной мордой и откусанным ухом рванула вперёд, думая, что сможет тяпнуть гоблина за пятку. Вот только Гоб резко развернулся и вцепился острыми зубами собаке прямо в нос. Пёс взвизгнул от боли и рванул наутёк, а его товарищи побежали следом. Посмотрев им вслед, Гоб прошептал:

— Связались шавки с королём, Так пусть узнают, что почём.

В доме слева открылось окно, и мужской голос завопил:

— Бобик, тварь! Закрой свою пасть!

— Гав, гав!

Гав, гав! — выкрикнул гоблин и побежал к дому старосты, давясь от смеха. Осмотрев дом со всех сторон, Гоб понял, что через дверь не проникнуть, она заперта. А щель в двери слишком мала, чтобы просунуть туда кинжал и поддеть засов. Зато форточки закрывались загнутым гвоздём.

Надавив на раму, гоблин вставил в образовавшееся отверстие кинжал и потянул в сторону. Древесина затрещала, раздираемая гвоздём, но форточка открылась. Гоб нырнул внутрь и на цыпочках пошёл в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Слева от лестницы горела масляная лампа, освещая комнату и делая тень гоблина просто огромной. Если бы кто-то из селян не спал, то уже бы побежал разносить сплетни о том, что в доме старосты живут демоны. Гоб протянул костлявую лапу и немного убавил огонь, тень тут же стала меньше.

Сверху доносился оглушительный храп. Гоб поднялся наверх и осторожно толкнул дверь спальни. Она тихонько скрипнула, и храп на мгновение прекратился. Гоблин застыл, боясь шелохнуться, но через пару секунд храп продолжился.

Войдя в комнату, Гоб понял, что храпят трое. Мужчина и две женщины, спящие у него на груди. Обойдя кровать слева, он заметил блестящий ключ на шее старосты. Казалось бы, возьми и открой сейф, но сельские красотки ужасно мешались, а длины лап чертовски не хватало, чтобы достать ключ.

Гоб забрался на тумбочку и, стараясь не дышать, поставил одну ногу на грядушку кровати. Раскорячившись, он поддел лезвием кинжала длинную верёвку, на которой висел ключ, и подтянул к себе. Ключ щекотнул старосту по пузу, и тот по-дурацки хихикнул и пробормотал:

— Муся, ну ты чего. Ночь на дворе. Ещё успеем… Хр-р-р…

Тихонько выдохнув, гоблин подхватил ключ второй рукой и аккуратно срезал его с верёвки. Концы верёвки скользнули по губам старосты, и тот снова начал бормотать:

— Иди ко мне, лапуль. Я тоже тебя люблю. — Староста выпятил губы, ожидая поцелуй. — Ну? Ты идёшь?

Гоблин панически соображал, что делать, но не придумал ничего лучше, чем, уперевшись руками в стену, поднести пятку к губам старосты. Слюнявый рот чмокнул ступню, понял, что этого маловато, приоткрылся и лизнул кожу гоблина. Гоба перекосило от отвращения, а староста улыбнулся и мирно засопел.

Зеленомордый медленно оттолкнулся от грядушки и, перенеся вес тела на тумбочку, спустился с неё. Посмотрев на свою ногу, он с омерзением вытер её о ковёр. Оставалось самое простое. Открыть сейф.

Гоб подошёл к стальному ящику, вставил ключ в замочную скважину и осторожно повернул. Механизм был отлично смазан, из-за чего ключ повернулся беззвучно. Гоблин аккуратно потянул ручку на себя, и проклятые петли, удерживавшие стальную дверь, завизжали так, будто кошке наступили на хвост.

Гоблин растерянно уставился на старосту, вскочившего с кровати. Он что-то кричал и судорожно чиркал спичками. А в голове гоблина нёсся поток мыслей:

«Убить их всех и не спешить? Иль шуткой взять и рассмешить? Проклятье! Если попадусь, На нагоняй Владимира нарвусь! Эх, Гоб… Внимание к себе привлёк, Хватай что можешь и пускайся наутёк!»

С силой дёрнув на себя дверцу, гоблин схватил увесистый мешочек и рванул на выход. За спиной полыхнуло пламя, а через секунду раздался вопль старосты:

— Демон! Демон!!! На помощь!

Гоб слетел по лестнице, едва не рухнув. Развернувшись на пятках в сторону открытой форточки, гоблин случайно задел масляную лампу украденным мешком. Лампа со звоном разлетелась на тысячу осколков, залив пол маслом, которое тут же вспыхнуло.

— Упс. Спалить жилище не хотел,

Я взял что мог и улетел, — пропел Гоблин и хохотнул, выпрыгивая в окно. Ещё секунда — и он растворился в темноте.

* * *

— Пожар! Пожар! — заорал Анисим, стуча в окна соседей.

На улицу выскакивали заспанные крестьяне и тут же бежали за водой. Не желая помогать старосте, я нырнул в баню и надел чистую одежду. К моменту, когда я пошёл в избу Анисима, дом старосты уже полностью объяло пламя. Нет, при всём желании не успеют потушить.

Забрав из избы Анисима меч, я отправился к мосту, где и нашёл Гоба.

— Там вышел мелкий форс-мажор,

Не поджигатель я, а вор!

То, что просил ты, я украл,

Но по пути чуть оплошал…

Гоблин стыдливо отвёл взгляд и протянул мешочек. Я взвесил его в руке и присвистнул от удивления. Да тут сто граммов точно есть, а может, и больше. Как я и говорил, свою оплату получу любой ценой. А чужого мне не надо. Я щедро зачерпнул золотого песка и швырнул его в воду.

— А вот теперь порядок. Не всё же старосте жировать.

* * *

Река у деревни Сита, раннее утро

Как обычно, племянник лесника проснулся раньше всех и первым делом побежал на речку, прихватив сито. Уже долгие годы он каждый день приходил к реке мыть золотой песок. Песок, которого здесь не было.

Но парень продолжал верить, что однажды жители деревни снова станут богаты и заживут хорошо. А может, это единственное занятие, которое связывало его с умершими родителями. Только здесь, сидя в ледяной воде и просеивая песок, он мог снова почувствовать себя дома. Вспомнить лицо матери, улыбку отца.

Над водой клубился туман, лягушки орали на всю округу. Трофимка зашёл по колено в воду и зачерпнул ситом серую массу. Вода подхватывала муть и уносила её вниз по течению. Парень продолжал трясти сито до тех пор, пока не увидел на дне десяток жёлтых песчинок.

Сперва он не поверил своим глазам,