Откинувшись на спинку кресла, я начал жалеть о металлической набойке. Мой взгляд упал на один из трёх работающих экранов. Это терминал мониторинга флота. Он остался от строителей руин. Средний монитор показывал схему моего корабля — «Меняющего». Огромные пробоины, нет одной из гондол, уничтожена система маскировки и потеряна установка для хранения нейтронных торпед. Теперь придётся заряжать всё вручную, а на это нужно много времени. В космическом бою наше преимущество сошло на нет. Конечно, мне не составит труда починить корпус, но вот некоторые внутренние системы слишком сложны и непонятны для меня.

— Хах, всё складывается как нельзя лучше, — вырвалось из меня.

Лишь бы не сглазить. Хотя я не верю в такое, но всё же. Раньше и Сатору мне казался выдумкой. Созревающий план в моей голове имеет лишь один изъян — нас слишком мало. Нужно, как минимум, в три, а то и в четыре раза больше. Судя по всему, без крупномасштабного боя на последнем этапе не обойтись. Кроме того, важнейшая часть целиком и полностью зависит от меня и моих способностей. Немного странно уметь такое. В своём обычном теле я мог делать разные фокусы, вроде того раза, когда я примагнитил не магнитящийся четвертак для той истерички. Блин, как же её звали. А чёрт его знает. Странная она какая-то. «Ты мне нравишься». От такого кто угодно испугается. К тому же, я спрашивал её об этом и раньше. Тогда она включила режим отнекивания.

*ДУМ-ДУМ-ДУМ*

— Войдите. Входите, я сказал.

Гм. Постучали в дверь и не слышат. Что за поведение. Может, это у меня с голосом что-то не так? Кхм. Я откашлялся и снова попросил войти, но и на этот раз ничего не произошло. Да что же такое творится? Были бы на Земле, подумал бы, что дети играются. Я встал и самолично открыл дверь. В этот момент фигура, замотанная в зелёный плащ, ввалилась внутрь. Что-то острое и холодное прошло меж моих рёбер. Ещё раз. И ещё раз. Комната заплыла паром. Удары всё повторялись, а я все еще оставался жив. Однако если потерять много крови, то такое положение дел продлится недолго. Я дотронулся до пола и представил металлический щит в своей руке. В то же мгновение металл стал жидким и вылился в ту форму, которую обрисовал мой разум.

*БДАМ ТСССССС*

От сильного удара нож сломался. Я быстро перекатился и сбил убийцу с ног. Глупо пытаться убить меня. Хотя у одного человека получилось, но он же себя Богом считает, так что тут скорее вопрос не силы, а самомнения. Зажав противника под собой, я сорвал с него капюшон.

— Шарли?

Подо мной, вся в слезах и испаряющейся крови, лежит один из перспективнейших бойцов корпуса. В голове только один вопрос:

— Почему?

— Он до последнего верил тебе, а ты оставил его!

Верил кто? Я понятия не имею, о чём она говорит. Должно быть, кто-то из её друзей погиб после поражения при «Мерцателе». Я даже представить не могу, что могло случиться после моего исчезновения. Если честно, не думал об этом. Но такая реакция… Только один человек своей смертью мог заставить Шарли плакать. Лайт, почему ты умер? Как это произошло?

— Ай!

На кожу Шарли начали падать капли моей крови. Они тут же испарялись, но оставляли сильные ожоги. Ничего, медицина всё исправит. Я схватил её за запястье, поднял и усадил на кресло, в котором раньше уютно обдумывал свой план. Теперь ситуация уже не кажется мне такой безоблачной.

— Расскажи мне, как умер Лайт.

— Он выстрелил в Основателя и спас вас. Поэтому он умер. Он вам верил, думал, что вы важнее него. Нам оставались считанные секунды до побега, а он умер из-за вас! Из-за тебя! Ты даже не помнишь этого! Почему твоя сила используется только когда удобно тебе? Такой уверенный ворвался в крепость Основателей и решил, что всё пройдёт гладко. Знаешь, что сказал Лайт в медотсеке прямо перед смертью? Он спросил, жив ли ты!

От такого напора я даже остыл. Оказывается, в этом и правда есть моя вина. Не все слова Шарли я принял близко к сердцу, но самое главное — я даже не помню человека, пожертвовавшего собой ради меня. Неприятное чувство, когда ощущаешь себя чем-то несправедливым и жестоким. Всё то время, что я нежился на Земле, здесь шёл бой не на жизнь, а на смерть. Признать свою вину — все, что я могу сделать. И ещё сказать кое-что.

— Я не буду просить прощение, ведь ты никогда не сможешь меня простить. Я бы не простил. Но я хочу сказать… Лайт думал не только обо мне. Он готовил кольца перед той вылазкой. Для него ты была самым важным человеком.

Услышав эти слова, Шарли ещё больше расплакалась и уже не могла говорить. Она, было, хотела что-то добавить, но из-за подрагивания груди не смогла вымолвить ни слова. Поразительно. Я абсолютно ничего не почувствовал. Да, мне жаль, но это всё. А если следовать моему плану, то таких сцен станет ещё больше, но мне одному тут не справиться. Как бы я хотел изменить это… И что мне теперь делать с Шарли? Конечно, она знала, что не сможет меня убить, была готова к такому исходу. На её примере я понял, что распоряжаться чужими жизнями не имею права. Но моя совесть будет чиста, если кто-то сам пойдёт за мной. Однако они должны знать правду. Я выступлю перед корпусом и обрисую ситуацию. Ох, но для начала мне нужно переодеться.

8:19 утра, Гамма-квадрант галактики Млечный путь, система Селестия, планета Селестия, лагерь корпуса перемен.

*ЗВУК: ГОМОН ТОЛПЫ*

— ПОСВЯТИТЬ СЕБЯ!

Весь корпус вмиг сравнялся, и я вместе с ним. Мы салютовали в который раз воскресшему из мёртвых капитану Айку. Воистину удивительный человек. Меня немного бесит его отстранённость от любой ситуации и хладнокровие, но что же делать. Гении и полководцы имеют право на странности, а когда всё это вместе… То и подумать страшно.