– Вот теперь я счастливый человек. Я воочию увидел Сильнейшего из разумных! Ты и вправду тот, о ком рассказывают небылицы! О! Я бы ни за что не пошёл на то, что только что совершил ты на наших глазах. Это невозможно передать словами, уж поверь мне!.. Как я боялся за вас, и как вы лихо перемахнули с берега на берег! А эти-то, эти… хи-хи!.. даже не дрогнули, чтобы вам помешать. Ты настоящий…

Присмет, насупившись и прихрамывая, шагал рядом с думертом, делая один шаг, тогда как Тлуману приходилось делать три. Не по сердцу ему пришёлся спектакль, неожиданно даже для него самого устроенный бойцам Тескома. Что его дёрнуло? Слава?.. Тщеславие?.. Чушь! Славы у него было столько, что он бежал от неё. Тщеславие же теплилось в те далёкие времена, где о нём никто ничего ещё не знал, а потом, всем известному, оно было ему ни к чему. Да и вообще он не был тщеславным человеком. Тогда что? Не пресловутый же долг перед этими растерявшимися людьми, с которыми он делает одно дело?..

А, впрочем, что гадать? Вернее всего, в нём взыграло и первое, и второе, и третье и потянуло его поступить именно таким образом. Поистине дёрнуло! Его импульсивное действие могло закончиться не так триумфально, а плачевно.

– Хватит тебе причитать, – наконец обратил он внимание на безумолчного Тлумана. – Что сделано, то сделано. Сам понимаешь, могло быть всё гораздо хуже.

– У тебя!?. Ты и это предполагал? – Тлуман как ужаленный подпрыгнул и забежал вперёд, рассматривая лицо Присмета. – Тогда, я скажу тебе, ты настоящий герой и бесстрашный человек! Вот! И этого у тебя никто не сможет отнять! Поверь мне, все эти бойцы, которых ты увлёк за собой, всегда будут тебе верны, а то, что наш батлан будет тебя боготворить, я не сомневаюсь. Дай только вернуться в Примето, и не пожалеешь…

– Ох, Тлуман. Ты всегда такой болтливый? У меня о тебе сложилось другое мнение, а ты, я смотрю…

– Это только сегодня. По случаю, так сказать, твоих деяний! – выспренно воскликнул Тлуман и засмеялся. – Знаешь, Присмет, а ты ведь и… вправду велик. Не только телом… Ты ведь знаешь, как мы тебя зовём?

– С твоего язычка, – напомнил Присмет.

– Было, что скрывать. Но я продолжу. Ты велик и своей волей!

– Ладно. Поговорили на эту тему, и будет. Мы сегодня прошли пока что всего половину того пути, который наметили, – озабоченно сказал Присмет. – Надо догонять самих себя.

– Так и сделаем. Ты посмотри на ребят, им сейчас всё нипочём. Так что будем идти сегодня столько, сколько будет нужно, чтобы выйти к последнему острову.

– А вот в этом я не уверен, – с сомнением прогудел себе под нос Присмет. – Посмотрим…

Крин без задержек продвигался по гряде до полной темноты. И всё-таки до последнего острова, который на карте был показан самым большим в гряде, не достиг.

Укладываясь спать, Присмет позвал Тлумана и задал ему вопрос, возникший у него давно:

– Тебе что-нибудь известно о возможности появления над островом, куда мы идём, тескомовских шаров с севера?

Тлуман подумал прежде, чем ответить.

– Да, Жуперр мне о них говорил. Они могут появиться уже завтра… Или послезавтра. Всё зависит от того, как ему удалось договориться с Тескомом в Фосте.

– Лучше бы послезавтра, – заметил Присмет

– Может быть, и лучше, – неопределенно отозвался Тлуман. – Скажи, Присмет, ты что-нибудь знаешь про того мальчика, за которым мы так безуспешно и бездарно гоняемся?

– Думаю, не более твоего, так как все сведения я получил от Жуперра. Он говорит, что мальчик – Бланка. Я же сомневаюсь.

– Я тоже знаю, что он Бланка. Но почему ты сомневаешься?

– Хо! – Присмет повернулся, пристраивая спину к небольшому бугорку, и опёрся на него. – Они все вымерли лет пятьсот тому назад. Их имя исчезло.

– Не-а, Присмет, – Тлуман поднял указательный палец перед собой и как бы кому-то им погрозил. – Не пятьсот, а значительно меньше. И потом этот Бланка – заложенный.

Расслабивший было мышцы, Присмет приподнялся и сел.

– Вон оно как. Дa-a… Жуперр мне о том не говорил. Заложенный! Ты сказал, а я детство вспомнил, когда взахлёб сказки про заложенных слушал. Ты уверен, что это не очередная сказка?

Тлуман пожал плечами.

– Всё может быть. Но говорят, Бланки могли многое такое…

– Но если он заложенный, тогда, сколько же ему может быть лет? И когда его заложенность выступит? Так, кажется, говорят о них, о заложенных. Именно – выступит?

– Чего не знаю, того не знаю. Обычно, если верить слухам, конечно, выступление начинается в тридцать лет, то есть при совершеннолетии. Значит, тому мальчику нет ещё тридцати лет. Хотя, я уже тебе говорил, Бланки могли многое из того, чего не удавалось делать другим многоимённым и людям вообще… Хотя бы глазком, – Тлуман вздохнул, – глянуть на заложенного Бланку. Я ведь потому и вызвался отправиться с тобой сюда, когда Жуперр формировал посыл лодки и надумал вместе с ней послать тебя.

– Н-да… Я-то думал, что тебя Жуперр пристроил следить за мной.

– В таких делах, Присмет, одно другому не мешает. Естественно, и следить тоже, если тебе хочется об этом знать.

– Не хочется… Буду спать. Подними завтра пораньше.

Глава 27

Поднимаясь, по крутому склону к вершине возвышенности, Харан не торопился и посмеивался над Ф”ентом, так и эдак обыгрывая его встречу с дураками, которые, тем не менее, умудрились набить ему глаз. Правда, делал он это, как всегда, аккуратно и в основном для того, чтобы побольше узнать о разумных, встреченных стехаром.

Ф”ент, как мог, пытался описать своих обидчиков, ему помогала Ч”юмта, однако Харан никак не мог ухватить полный образ их общего описания, поскольку выродкам присуща некоторая однобокость в свидетельствах. Ф”енту запомнились рога, а Ч”юмта обратила основное внимание на козлиные ноги. Ясным было одно, стехара и его подругу встретили хопперсуксы, но кто они, он никак не мог определить, хотя мгновениями ему казалось, что нечто знакомое мелькает у него в памяти. Сильно сбивал образ, нарисованный К”ньецем, у которого тоже были копытца.

Рога и копыта… Не хватало деталей, чтобы остановиться на чём-либо и сделать предварительные суждения о клане. Известное правило – со знакомым, хотя бы