Провел рукой по ее лицу, убирая волосы — а хороша, что сказать. Но сейчас как кукла. Ладно.Принял решение, так надо делать. Но сделаю это чуть приятней для себя, раз уж все равно страдать.

Я прижал ее руки, чтобы не брыкалась, и прижался к ее губам, в поцелуе начав вливать в ее тело просто огромное количество эфира. О, а вот и реакция — глаза расширились, руки забарабанили по спине, тело выгнулось. Но я держал крепко, продолжая свое темное дело. Времени с того момента, как я лишил ее магии, прошло мало, поэтому обратный процесс шел быстро, хоть и сильно болезненно.

Ее ломало и корежило от боли и… От наслаждения. Есть у подобного побочный эффект — гормоны начинают просто сходить с ума. Я ж ей, по сути, сейчас не просто восстанавливаю, что разрушил, а даже делаю чуть сильней.

Ну да, она тварь и хотела меня сначала убить, а потом искалечить. Но кто без греха, пусть первый бросит в меня камень. Нет, я не простил, но брать на себя ответственность за еще одну жизнь я не хотел. И в отличие от Агаты, на которую мне было плевать, эта мне нравилась хотя бы своим характером.

Я сам не заметил, как мой жесткий и грубый поцелуй перерос в страстный. Опомнился только тогда, когда ее руки стали пытаться стянуть с меня одежду. Э нет, милая. Так не пойдет. Я хочу чтобы ты перестала меня ненавидеть, а не стала еще больше, если я тебя такую вот, не контролирующую свои эмоции, трахну.

Пятнадцать долгих минут мне понадобилось, чтобы восстановить ее магию и удержать себя от разврата. Хорошо еще, что ночью сбросил напряжение со Снежаной и Настей — иначе не сдержался бы. Но смог.

Я посмотрел на то, что получилось, и устало откинулся на спину. Все же создавать всегда сложней, чем разрушать. Я убрал лед Нави из ее каналов, укрепил их разрушенные стенки, растопил источник — до хрена работы, которую надо было сделать быстро. Иначе бум — и нет никакой Светы, а есть война со светлыми.

— Сука. Ненавижу тебя! — услышал я знакомый голос.

— А я-то думал, любишь. Расстроился жутко.

— Тварь!!! — наши роли поменялись, и теперь Света нависла надо мной.

Ее глаза горели светом, эфир бурлил и, кажется, она хотела мне врезать. Да за что⁈ Почему в этом мире меня все время хотят убить⁈ Какое-то дерьмовое попаданство! Верните меня обратно.

— Я красавчик, вернувший тебе свободу и магию. А ты неблагодарная сучка, забравшаяся на меня с непонятными намерениями. Подумай, как к тебе относился я, и как все остальные, включая твоего отца. Видела ты от меня хоть раз ущемление своей чести и достоинства? Унижал я тебя? Оскорблял? Заставлял делать то, что ты не хочешь? Нет, блять! Я относился к тебе как к человеку, который мне глубоко симпатичен. И даже допускал глупую мысль, что могу понравиться твоему Высочеству. Но был неправ — каюсь и признаю ошибку. И раз уж ты больше не моя рабыня и полноценный маг, то можешь возвращаться к своему отцу, такой же невинной, как в тот день, когда стала моей. Если, конечно, ты ни с кем не загуляла, пока меня не было. Но это уже твои проблемы.

Та замерла, что-то обдумывая, все так же не сводя с меня взгляда. Начала медленно наклоняться, дыхание ее было прерывистым… Потом, будто опомнившись, она резко вскочила и выбежала за дверь.

Я связался с охраной и приказал выпустить ее из поместья, если она захочет его покинуть. Выдохнул. Большое дело сделал и, главное, надеюсь, что не пожалею об этом…

Два месяца спустя…

— Ваше Величество, — я поклонился императору Олегу. Не сильно так, на полшишечки — темные не гнут спину перед светлыми. А я вообще серый, поэтому ни перед кем не склоняюсь.

— Видар Раздоров, — он чуть тянул слова, будто обдумывая свою речь.

Впрочем, я и так знал, о чем он скажет, а он знал, что я знаю об этом.

Мы находились в его дворце в Москве, в его личном кабинете. Кроме меня, тут присутствовали еще двое его ближников. Барон — а нет, уже граф — Мирный, и Ангелина Пересмешникова, с недавних пор занявшая пост главы службы безопасности светлых. По слухам, та еще змея и любовница Олега. Впрочем, мне она пока ничего плохого не сделала, поэтому и относился я к ней нейтрально. В отличие от Мирного, который в свое время мне много крови попил. Этого я бы грохнул, не задумываясь. Но к этому вернусь позже.

Ну, и последняя по списку, но не последняя по значению, тут же присутствовала и Света.

Эта вообще буравила меня взглядом, будто желая убить. Но я-то знаю, что хотела она совсем иного. И один раз даже… Но что это я? Столько же времени прошло. Вы ж ничего не знаете.

Ну, начнем с того, что после того, как Света удрала к своему папе, нам спустя час позвонил он сам. Разговаривал, конечно же, с отцом. Благодарил, как ни странно. И даже… Даже сказал, что за ним остается долг. Не как императора, а как главы рода Рюриковичей, что тоже было неплохо.

По сути, мы свое взяли, когда отправили в Навь Романа. А Света была просто… Да на хрен она не была нужна. Ее либо надо было сразу убить, либо отпустить на все четыре стороны. Змея, пригретая на груди, рано или поздно по-любому ужалит.

В общем, Олег быстро созвал консилиум лекарей, включив в него даже темных, чтобы уж никто не придрался. Света оказалась нетраханной, то есть, злой темный я ее не пользовал, рабство отменил, и дочка вся такая невинная и прекрасная. В общем, вернул он ее в род, со всеми привилегиями и обязанностями.

Дочка этому факту, конечно, обрадовалась и быстро принялась восстанавливать прежнее положение в обществе. И начала она, конечно же, с академии. Вспомнила всех, кто от нее отвернулся. Ломались кости, летели головы, бились морды. Она дама целеустремленная и, видать, долго вынашивала планы мести.

Меня, кстати, это, как ни странно, не коснулось — вот вообще. Хотя я и ожидал, если честно, какой-нибудь подляны. Но нет. А я ждал и особенно напряг булки. После того, как она мне однажды… улыбнулась. И тогда мне вот реально стало страшно.

Потом был осенний бал у темных, куда в первый