Как будто тихо. Слышно, правда, какое-то лёгкое шелестение, доносящееся неизвестно откуда, но крысы и мыши в подземелье Соха водились ещё со времён она.

Свим выпрямился, вздохнул, решительно надавил на потаённую точку на камне, тот бесшумно отошёл в сторону и открыл тёмный зев входа в подвал. Свим свободно перешагнул с несильным наклоном головой вперёд каменную преграду – отверстие делал для себя, не скупился, поставил камень на место и остался в полной темноте. Прислушался, но услышал лишь своё дыхание.

«Вот я и дома», – подумал он.

Тёплая волна воспоминания обласкала его. Впрочем, память не была связана с этим домом, а хранила ощущение бытия в родовом хабулине, где Свим провёл своё детство, отрочество и большую часть юности. Однако чувство от возвращения в собственное жильё, в котором был знаком даже запах, оказалось неожиданно приятным событием.

А был ли это хабулин отца в Примето или дом матери в Сохе, то какая в том разница, если он у себя дома!

Ничего не таясь, а что ему может такое грозить в собственном доме, Свим направился в темноте туда, где находился выключатель освещения подвала. Пошарив по стене, нашел его и включил. От вспыхнувшего яркого света непроизвольно прикрыл глаза рукой и двинулся в сторону стола, стоявшего посередине подвала. Стол был большим и непомерно тяжелым, доставшимся Свиму по наследству от прежних хозяев дома. Для каких целей он у них употреблялся, понять было трудно. Стоял он в одной из комнат поверхностной части дома и Свим хотел его выбросить, но после постройки подвала, нашёл для него подходящим именно такой стол – большой и тяжёлый

Наконец, глаза адаптировались к свету, Свим убрал ладонь и от неожиданности застыл на месте, словно наткнулся на непреодолимую преграду.

На столе, привязанный за руки и ноги к углам столешницы, распятием лежал человек, в котором Свим с трудом узнал одного из своих связников с Центром – Тринера.

До появления в подвале Свима Тринер, по-видимому, спал или был в полуобморочном состоянии, а теперь таращил глаза в потолок, изо рта его с завалившимся глубоко языком доносился прерывистый храп пересохшего от жажды горла. Он что-то пытался сказать.

– Воды, – наконец понял его Свим.

Тринер твердил это слово в полной безнадёжности. Наверное, просил воды уже давно.

Короткими взмахами меча Свим обрубил веревки, глубоко въевшиеся в кожу связника. Тринер лишь слабо шевельнулся, безуспешно пытаясь овладеть своими конечностями, они его не слушались. Он застонал.

– Кто же это тебя так? – приговаривал Свим, не надеясь сразу дожидаться ответа.

Он бережно приподнял безвольное тело. От него пахло смрадом – нужду Тринер был вынужден справлять под себя.

– Сволочи!

Свим подхватил связника на руки и понёс наверх, в дом, в ванную комнату, положил его в пустую ванну прямо в одежде и пустил теплую воду так, чтобы пострадавший мог бы ухватить ртом её струю,

Когда Тринер напился и отмок, Свим раздел его донага и выбросил, тщательно проверив карманы и складки, одежду в утилизатор. Спустил грязную воду, налил новой, помыл Тринера гелем, окатил водой, вынул из ванны и обтёр его насухо, перекатывая почти бесчувственное тело на просторном диване. Потом надел на него широкий халат и снова напоил, но теперь тонизирующим напитком, добытым из аптечного рундука, тоже оставшегося от старых хозяев дома.

Тринер застонал, взгляд его стал осмысленным.

– Ты слышишь меня? – спросил его Свим.

– Д-да… Это ты? Мм… Зачем ты пришёл? – Тринер выгнулся, будто получил укол в спину. – Зачем ты… Они же тебя…

– Кто они?.. Тринер!.. Кто они?

– Тескомовцы…

– Они были здесь, у меня?

– И Присмет с ними.

– Присмет? Этот, из Центра?

Ответ Тринера совпал с каким-то треском, раздавшимся за спиной Свима. Дурб резко обернулся и сделал шаг к стене, в руках его появился меч.

Но сражаться было не с кем. Звук исходил от небольшого устройства с экраном, на котором красовалась физиономия Третьего Командора Центра Фундаментальной Арены. Занимаясь Тринером, Свим не обратил внимания на незначительные изменения интерьера в комнате. Теперь же он видел монитор, пристроенный на тумбе-раритете из чистого дерева, и оловянно отсвечивающий окуляр видео глаза, поставленного поверх видеоустройства.

– Да, это я, – сказало изображение, – Присмет.

Назвав себя, Присмет имел в виду не более того. Свиму же голос его показался снисходительно-вальяжным и даже презрительным, а искажённое изображение он принял за улыбку. И то, и другое вызвало в нём приступ озлобления. Он дернул себя за удлинившиеся во время путешествия волоски на подбородке. Как он мечтал избавиться от них дома! Но пришлось заниматься не тем. А тут ещё ухмыляющаяся рожа бывшего Третьего Командора, виновника всего здесь случившегося.

Присмет для Свима был почти легендарной личностью. Нет, он никогда не видел его публичных выступлений, так как в ту пору был слишком мал, да и ко дню его рождения выступления силача давно закончились, зато увлекательные и приукрашенные до невероятных подробностей рассказы о нём слышал. От своих родителей, и потом, скитаясь в качестве агента-фундаренца по бандеке, – везде о Присмете восторженно отзывались люди и другие разумные.

Однажды Свим и ещё пятеро охотников были снаряжены сопровождать Присмета при переходе из города в город. На них из засады напала большая банда, как раз с той стороны, которую защищал Свим. Он успел несколько раз махнуть мечом, а затем уступил поле боя, также как и другие охотники, Присмету, оставшемуся один на один с бандой.

Присмет устроил и для фундаренцев и для бандитов показательный урок, как голыми руками можно передушить, переломать, убить одним ударом кулака массу разумных, любого, кто приблизился к нему ближе, чем на бермет.

Подобное случилось практически со всеми опритами в этот несчастливый для них день, как они себя не подбадривали криками, не организовывали атаки и не призывали навалиться скопом. Те же, кто уцелел в той схватке, убежали сломя голову как можно дальше от страшного воина.

Так было до тех пор, пока среди рядовых фундаренцев не поползли слухи о предательстве Присмета. В них верили и не верили – обычно так бывает, когда нет определённых фактов. Свима они трогали мало, но сейчас, после слов Тринера, тут же подтверждённых самим Присметом, все эти слухи ожили в его памяти.

Как всегда в минуты опасности, его спины коснулся холодок.

– Ну и что это означает? – спросил он, чеканя каждое слово, чтобы не сорваться на крик.

– Многое, Свим, многое. Ты… Скажем так. Ты в наших руках.

– И чьих же? Ты во