Макс был потрясен: для него время в обществе Айрис текло гораздо медленнее. Он присел к костру и задумался.

– Где мой котелок? - строго вопросил Гольдштейн.

Котелок стоял рядом, он был доверху наполнен спелой малиной. Макс не помнил, чтобы забирал его из дворца. Видимо, котелок принесли барсуки, находившиеся в услужении у Лесной девы.

– Так ты расскажешь, где был? - полюбопытствовала Милана.

– Пока нет, - ответил Макс.

Почему-то ему не хотелось говорить об Айрис. Он ни с кем не желал делиться своими воспоминаниями. Пусть эта грустная улыбка, печальный взгляд синих глаз, тихий нежный голос всегда будут теперь с ним. Это только его, и ничье больше.

– Тогда вперед! - скомандовала Виктория, - Засиделись мы тут!

Глава 20

К концу дня отряд выбрался из леса. Впереди простирались поля, на которых зрели золотистые колосья. "Значит, рядом есть деревня", - подумал Макс.

– Ой, нехорошо, ой, нехорошо! - вдруг запричитал Гольдштейн.

– Что случилось? - спросила Виктория.

– Я предчувствую что-то очень плохое… Кровь, смерть…- Гольдштейн прикрыл глаза, - Нет, больше ничего не могу увидеть.

– Так, идем пешком, не высовываемся. Лошадям не ржать, псу не гавкать! - Виктория решительно двинулась вперед.

Они шли мимо поля по широкой дороге, настороженно оглядываясь по сторонам. Вскоре вдали показались черепичные крыши. Гольдштейн, серея на глазах, прошептал:

– Туда нельзя!

– А сюда? - спросил Макс, показывая на ветхий полуразвалившийся домик, ссутулившийся на обочине дороги.

Виктория подошла и осторожно приотворила дверь.

– Кто там? - раздался дребезжащий старческий голос, и на порог, подслеповато щурясь, вышла древняя старуха.

– Мы путешественники из Торгового города, бабушка, - вежливо ответил Гольдштейн, - Скажите, в деревне все спокойно?

– Какое там спокойно! Разбойники в нашей деревне! Набежали, мужиков перебили, а сейчас там сидят, вино пьют, скотину режут, проклятые!

Виктория нахмурилась:

– А много их там?

– Да дюжины три! Сидят второй день, ждут кого-то. Рожи такие страшные, ножи за поясом. А с ними атаман, весь в сером, худой, злобный. Людей из домов повыгоняли, а сами заперлись и сидят, только вино и закуску подносить приказывают.

– И что, мужиков-то всех перебили? Или остался кто? - продолжала выспрашивать Виктория.

– Кто пошустрее да неженатые, те в лес убежали, прячутся там. Я уж им хлеб ношу да молоко. Вы, деточки, не ходили бы туда, убьют ведь! Я и парням говорила, которые в лесу-то, чтобы не лезли на рожон! Так ведь нет, заладили: выбьем разбойников из деревни, да выбьем! А как выбить-то, когда парней дюжина всего, а разбойников вон сколько!

Виктория ненадолго задумалась, потом приказала:

– Ждите здесь.

– А ты куда? - подозрительно спросил Гольдштейн.

– Я на разведку.

Не слушая возражений, девушка пошла к деревне.

– Зайдите пока в дом, я молочка вам налью, - предложила старуха.

В доме было чисто, пахло сушеными травами, пучки которых были развешаны на бревенчатых стенах. На подоконнике щурил глаза огромный черный кот. Макс присел на лавку и взял из рук хозяйки большую глиняную кружку, полную молока. Гольдштейн, кряхтя, причитал:

– Уходить надо, уходить, пока не поздно.

Ожидание затягивалось, все начинали нервничать. Наконец, скрипучая дверь открылась, и в дом вошла Виктория. Она села рядом с Максом, выхватила из его рук кружку, залпом осушила ее и сказала:

– Так и есть, это наемники во главе с Серым. Устроили в деревне засаду.

– На кого? - наивно изумилась Милана.

– На нас, деточка. А скажите, бабуля, вы можете нас отвести туда, где ваши деревенские парни прячутся?

– Зачем?! - возопил Гольдштейн, - Ты что надумала?

Виктория насмешливо прищурилась:

– Угадай с трех раз!

– Нас перебьют, как щенков! Там их целый отряд! Бежать отсюда надо, пока они нас не засекли!

– А ты, случайно, не забыл, что миссия Носителей - бороться со злом?

Гольдштейн вскочил с лавки и забегал из угла в угол, нервно восклицая:

– Безумие! Как мы будет бороться со злом, если они нас убьют? Ты подумала, что тогда некому будет закрыть окно во Мрак?

– Хватит, никто нас не убьет! И потом: нельзя оставлять врага за спиной. Рано или поздно они поймут, что мы обошли деревню стороной, и тогда догонят и нападут с тыла. Лучше уж мы их застанем врасплох, чем они нас, - спокойно объяснила Виктория.

Макс не вмешивался в их спор, но мысленно был на стороне Виктории. В самом деле, какая разница: драться с отрядом наемников сегодня, или завтра? Сейчас хотя бы есть шанс напасть на них неожиданно.

Старуха, все время внимательно прислушивавшаяся к перепалке, вдруг что-то прошептала, делая узловатыми пальцами странные движения, и спросила:

– Ну что, отдохнули, деточки? Идем в лес, что ли?

Макс поднялся с лавки и решительно ответил:

– Идемте, бабушка. Как вас называть?

– Марией люди зовут, бабкой Марией, - заулыбалась она беззубым ртом, - А тебя как, сынок?

– Я Макс.

– Что ж, Макс, хороший ты парень, сердцем чувствую. И друзья у тебя хорошие, хоть и сердятся. Даст бог, вместе и справимся.

Бабка Мария опять что-то пошептала, поправила на голове платок и неторопливо вышла на улицу. Остальные пошли за ней.

– Бабушка, нам бы еще лошадей спрятать, - сказала Виктория.

– А пойдемте, на луг отведем. Здесь недалеко, пусть пасутся на свободе.

Выпустив лошадей на широкий, заросший сочной высокой травой луг, двинулись к лесу. Подходя к нему, Макс почувствовал легкую грусть: вот он вернулся на родину Лесной девы, но не увидит ее ни сегодня, ни завтра, никогда.

Старуха вошла в лес первой и зашагала по тонкой, еле заметной тропке. Остальные гуськом шли за ней. Солнце уже садилось, и вокруг было сумрачно и сыро. Бабка Мария, увидев что-то, ей одной известное, остановилась и, приложив руку ко рту, трижды прокричала совой. Макс изумился: он никогда не видел, чтобы деревенские старушки вели себя, как настоящие индейцы. В ответ раздался такой же крик, и Бабка Мария, сойдя с тропинки и раздвигая руками ветви, пошла вглубь чащи. Продравшись за ней сквозь кусты и ветки деревьев, Макс увидел небольшую полянку. На ней вокруг костра сидели мужчины. Заметив Макса, они вскочили и схватились за топоры и вилы, лежащие у них под ногами.

– Тише, детки, тише, это свои. Я вам подмогу привела, - сказала старуха.

Затрещали кусты, и на полянку вышли Милана, Виктория