Триста лет назад таких морпехов отправляли на губу после конфликта. А потом в тюрьму, если кто-то примерил стальной макинтош в результате разборок. Сейчас же мы работали с корнем проблемы. С провокатором в «юбке».

И это нормально, как по мне. Даже правильно. Человеку, что постоянно находится на грани жизни, нужен ориентир, маяк, чтобы с этой грани не соскочить. Чтобы видеть, куда идти, как вернуться. Но, как же трудно, когда кто-то вставляет палки в колеса. Подговаривает экипаж вести себя неестественно, вызывающе. Провоцировать безопасника на конфликт. Пытаться склонить его на нарушение правил.

Только за сегодняшнее утро мне дважды предложили расписать пульку в преферанс с отличными ставками на кону. Десяток раз выпить (это учитывая, что через пять часов мы должны были выйти из нырка, и на корабле со вчерашнего вечера введён запрет на алкоголь). А сейчас, видимо, меня будут соблазнять третьим размером и пухлыми губами. И, что-то мне подсказывает, что к отказам дамочка не привыкла. Более того, по глазам вижу, она сможет и готова повернуть отказ в нужную ей сторону. Раздуть из него конфликт.

Да и не только по её глазам вижу. Вон, унтер-лейтенант Горбушка, мой спутник и свидетель всех бесед по долгу службы, аж светится азартом. Приготовился к шоу, чтобы потом с радостью и удовольствием пересказать всё начальству.

Трудно работать, когда за тобой следят сотни глаз. Когда зрители жаждут увидеть, как ты оступишься или, хотя бы, споткнёшься. Я вновь оказался в ситуации, когда кругом одни враги. Только на этот раз мне не помогут мои бойцы. Опасность здесь иного рода. И мне надо победить самому. Доказать себе, что я могу. А то сам же перед собой буду выглядеть пустословом.

— Нравлюсь? — спросила Соболева, приосаниваясь на стуле, — а то Вы смотрите и молчите. Дар речи потеряли?

— Думаю, — ответил я правду, скользя взглядом по её личному делу и списку «счастливчиков» за две недели нырка, который предоставил Горбушка.

Мария Николаевна успела одарить вниманием не только пятерых унтеров, но и двух обер-офицеров. У некоторых из них в делах стояли отметки о выговорах за драки. Одна, как раз вчера, причём из-за неё. Оба морпеха до сих пор сидят в разных камерах гауптвахты, под охраной моего отделения. Те ещё соседи.

— О чём думаете? — Соболева провела язычком по верхней губе, — мне всегда нравились умные мужчины. С ними очень интересно и горячо.

— Правда? — сказал я, чтобы беседа продолжалась, вдруг она сболтнёт что-то лишнее. Сам же думал, как провести работу так, чтобы и я остался цел, и она прекратила постельный тур.

— Истина, — сверкнула глазами Соболева, — такие фантазии начинают воплощать, — она подалась к столу и навалилась на него грудью.

Застёжка на кителе расстегнулась, и стало ясно, что нательного белья под ним нет.

— У вас есть фантазии? — Соболева горячо зашептала, как заправская жрица любви, — мы можем их воплотить в жизнь.

— Правда? — протянул я, нащупывая мысль, которая кружила в голове. Любопытный вид Горбушки, вон как уши греет, даже подался вперёд, только подстёгивал мои раздумья.

— Конечно, — прошептала Соболева, — даже офицерам надо отдыхать.

— А потом драться? — я улыбнулся уголком рта, и это её раззадорило.

— Вы о тех мичманах? — её глазки стрельнули на переборку, правда не ту, за которой находилась гауптвахта, — не думайте о них, Вам они не соперники, они же все младше по званию.

Ох, красиво, ничего не скажешь. Вилка в шахматном стиле. Пока что все её любовники младше по званию, чем она. Даже обер-офицеры, всего лишь старшие мичманы. Мне, предлагается, либо клюнуть на её «чары», довольно посредственные, если честно, либо попытаться надавить на неё через разницу в званиях. Якобы она превышает полномочия, заставляет младших по званию спать с ней.

Оба вариант долгоиграющие. Проблему в данный момент решат, и позволят мне почувствовать себя победителем. Зато потом, на берегу, когда поход закончится, моё решение оспорят, доказав, что всё было по согласию, и выговор вынесен неправильно. Либо припишут превышение полномочий уже мне, а она сыграет жертву служебного произвола.

И то и то для меня окончится плохо. Можно будет поднять вопрос о служебном несоответствии.

Нет, может, я напрасно паранойю, и всё это случайно. Просто так сложились обстоятельства. Куда не кинь, всюду клин. Даже запретить ей заигрывать с членами экипажа я не могу. Не имею права лезть в личную жизнь, но и поддерживать здоровую атмосферу на борту обязан.

Нет, всё же это не случайность. Интересно, кто придумал такую многоходовочку? Капитан или Секунд-майор Остапов?

— Лейтенант, решайтесь уже на что-нибудь, — Соболева шевельнула плечами, от чего грудь колыхнулась, — перевоспитайте меня лично, или…

— С радостью, Мария Николаевна, — я, наконец-то, поймал мысль за хвост, и широко улыбнулся. Соболева приняла эту улыбку на свой счёт, и глаза её вспыхнули триумфом. — Но не могу, я не соперник его высокоблагородию.

— Кому? — Соболева захлопала ресницами.

— Секунд-майору Остапову, — пожал я плечами. — Слышал, Вы сейчас с ним на ранней стадии отношений, и я не хочу быть третьим лишним или пятым колесом.

— Каким колесом? — глаза Соболевой округлились, а ротик приоткрылся. Глупышкой она выглядела особенно привлекательно. Такая растерянная, беззащитная. Даром, что офицер. Понимаю, почему на неё так клюют мужчины.

— Пятым, — снова улыбнулся я, слегка повышая голос, чтобы любопытный Горбушка наверняка всё расслышал, — не хочу мешать вашим с секунд-майором Остаповым отношениям.

Как оградить самку тигродава от внимания остальных самцов, если нельзя отправить её в отдельный вольер? Надо сосватать её альфе.

— Но я… что за вздор? — взмахнула руками Соболева, отчего грудь её едва не выскочила из кителя. — Я и Остапов не…

— Как скажите, Мария Николаевна, как скажите, — поспешил я и подмигнул ей, — Я вызвал Вас лишь для личного знакомства, так сказать, никаких претензий к Вам не имею, — я указал рукой на гермодверь за её спиной, — хорошего Вам дня, Мария Николаевна.

Соболева поджала губы. Посмотрела на меня хмуро. Мотнула гривой пшеничных волос и, гордо задрав голову, прошла на выход. Она покинула кубрик, но картина её бёдер, как они покачиваются, задержалась в голове на несколько мгновений.

— Ух, ну и баба, — восторженно протянул Горбушка, повернулся ко мне и, как заговорщик понизив голос, прошептал: — а это точно, что она, ну, — он кивнул головой на дверь, — с Остаповым.

Сосватать самку альфе это половина дела. После надо донести это до стаи. Будем надеяться, что Горбушка тот ещё сплетник, и разнесёт молву по кораблю.

— Угу.

— Точно? — недоверчиво переспросил Горбушка, — она, вроде, возмутилась.

— Но успокоилась,