* * *

Когда большую часть трупов сложили в кучи, я отпустил практически всех работников и ушел сам. Теперь нам столько и не нужно было, достаточно пары человек, которые будут грузить и отвозить на каждый УАЗик. Естественно сменяться будут, но тут всю работу делали уже мужики. И ничего не поделать, женщины с таким не справятся. Так уж иногда выходит, что приходится сильному полу делать самую тяжелую работу.

Сам же я уже чувствовал, не вывожу, поэтому отправился домой, оставив Степаныча и Муфтафу за главных. Там с наслаждением вымылся в горячей воде, переодевшись после этого в чистую одежду. Замочил грязную со стиральным порошком в расчете на то, что потом все перестираю.

После этого отправился на кухню. Перед глазами до сих пор стояло зрелище с горящими трупами, в носу — запах, а в горле — ком. Нет, не до еды мне сейчас. Но это относительно спокойное место, где можно будет ознакомиться с записями, которые мне дал Мустафа.

Я вытащил амбарную тетрадь на девяносто восемь листов. Естественно, что всю он не исписал, но с десяток первых страниц были покрыты убористым ровным почерком.

Сперва шла та самая перепись населения, о которой я просил. И он указал не только имена-фамилии, адреса, пол, но и возраст. И названия улиц и номера домов, на которых эти люди жили. Что ж, это мне сейчас ничего не даст, но так я хотя бы знать буду, сколько их.

Взялся за чтение. Мужчин было восемь человек, но одного из них работоспособным можно было считать условно — старику уже семьдесят пять. Аксакал, так, наверное, таких тут называют.

Женщин гораздо больше — тридцать две. Самого разного возраста: от двадцати пяти до сорока, но совсем молодых и прям старух нет. А вот это уже серьезно. Потому что многие могут воспринять это поселение, как доступный источник живого товара.

Женщина сейчас совсем другой смысл принимает. Это и игрушка, и источник потенциальных детей, и рабская сила, у которой вероятность побега гораздо меньше, чем у мужчины. Да хоть бы и источник грудного молока в перспективе, мне не очень-то важно, что с ними будут делать. Главное — чтобы они могли защитить себя.

Детей с полтора десятка, тоже разного возраста. От трех до пятнадцати лет. Общим числом выходило пятьдесят четыре человека, что совсем немало для нынешних времен. До прихода дезертиров, конечно, было больше, да…

В селе помимо нашего было занято тридцать два дома. Причем, они оказались разбросаны по разным концам села. И как Мустафа их за полчаса вообще собрать успел и всех в мечеть отвести. Вихрем туда-сюда метался что ли? Нет, а на него, похоже, можно положиться, ответственный мужик.

Это надо уплотнять, укреплять. В итоге так вообще вместить всю толпу десятка в полтора домов, которые стоят наиболее плотно друг к другу. Почему? Да потому что их можно будет оградить стеной, на которую и разобрать оставшиеся дома. Ну и стоит помнить о том, что скоро зима, а так и отапливаться придет. А дома — это еще и дрова из неликвида.

Без строительной техники сделать это, правда, будет трудновато. Но при необходимости ее можно добыть или починить. Всякое можно придумать, короче говоря.

Проблема только в том, что уплотняться они могут не пожелать. Если воли сверху не будет, никто свои дома не бросит. Это же свое, а в противном случае в чужом придется ютиться.

Но это еще ладно, не мои заботы уже, хотя Мустафе на это стоит намекнуть.

А вот дальше шли записи насчет еды. Очень нерадужные, даже если учесть, что они преуменьшали. И это при том, что староста местный действительно подошел к делу ответственно, и даже количество грядок и деревьев в садах и на огородах указал. Как он вообще успел все за день сделать? Придумал, может быть? Да вряд ли, я же и проверить могу.

Получалось так, что большая часть семей начнет голодать уже в течение недели. Кто-то продержался бы больше, только вот не сможет. Потому что отнимут. Когда человек голодает — это не так страшно, в зверя он не превращается. А вот когда у человека начинают голодать дети.

А там, может быть, и до людоедства недалеко было бы.

Ну а в действительности. Даже с учетом садов-огородов, которые сейчас как раз плодоносить стали, и этих дождей раз в три дня, которые вполне неплохо питают землю водой… На сколько можно набрать пищи, если успеть сбегать в магазин и закупиться перед тем, как все началось? Даже если брать только макароны, крупы, консервы и соль-сахар-спички?

Или на сколько запасов хватит, если ты параноик, и у тебя действительно ящик консервов и двадцать пачек макарон лежит дома?

Да и с ценами наверняка непонятная ебола творилась до того, как магазины стали откровенно говоря выносить. Взвинтили их наверняка быстро, и ни капли не помогло бы сраться по поводу того, что цена на ценнике ниже, чем озвученная на кассе.

Да на месяц примерно. А с начала эпидемии чуть больше месяца и прошло. И власть, которую мы тут сменили, тем, чтобы накормить людей особо не заморачивалась.

Короче, если не вмешаться, ничего хорошего их не ждет. А, значит, нужно ехать в город и попытаться набрать там всякого, чтобы хватило на несколько месяцев. А там они либо самоорганизуются, и второй рейд в город уже сами устроят, либо…

Либо все закончится для них совсем печально.

И надо им рейды к побережью устраивать, сети на рыбу ставить, ну либо ловушки там, я вообще хрен знает как ее добывают. Оно тут вроде перемерзать не должно. Ну или нет.

Но, короче, все совсем печально. Нужно готовить рейд. И у нас тут цели совпадают. Сейчас уже поздно, но нужно планировать на завтра и ехать. С утра, пока зомби вялыми будут.

Серый говорил, там еще и твари НАТОвские. Не в смысле войск, в плане зверей боевых, которых они выпустили. Вот это тоже беда может быть, и надежда тут только на «Тигр» с пулеметом. Ну и на другое оружие.

Я размял шею, которая уже затекла из-за долгого сидения над записями. Да и в целом я чувствовать себя херовенько. Кофе выпить, может быть?

Да нет, не стоит, да и не люблю я его. Спать надо ложиться. Но перед этим сообщить остальным, что завтра рейд будет. Пусть Степаныч оружие готовит, Пашка — машины, а Мустафа