Когда Первый Круг принял дорогих гостей со всеми положенными почестями, прямо за праздничным столом Коэн Виттс получил срочное послание из Семьи. В нем сообщалось о гибели его старшего сына Суона — он был заколот клинком явно хаосской работы. Вдобавок, слуга, обнаруживший еще теплое тело, видел удаляющегося человека, явно очень похожего на Алекса Грэйтса. Убитый горем отец вполне естественно воспылал гневом и в довольно пренебрежительной форме высказался о возможной причастности Семьи Грэйтс к этому неслыханному преступлению. Алан Грэйтс выразил Коэну искренние соболезнования и попытался уверить того в том, что Алекс непричастен к убийству. На что Коэн, в еще большем раздражении заявил, будто между его сыном и младшим Грэйтсом несколько лет назад произошел конфликт. Все прекрасно об этом знали, и ссора не стоила выеденного яйца, о чем Алан терпеливо высказался. Но ярость старшего Виттса уже вышла за все разумные пределы — он напрямую заявил о виновности Семьи Грэйтс в убийстве своего сына.

Этого Алан стерпеть не смог. Положения Кодекса, которые каждый посвященный Хаоса и Тьмы должен был свято чтить, трактовали заявление Виттса как прямое оскорбление, которое можно смыть лишь кровью. Так же, как и ложное обвинение без прямых доказательств …За столом повисло тягостное молчание — все прекрасно понимали — что именно сейчас произошло. И выход из сложившейся ситуации был только один …

Алан холодно взглянул на Виттса и негромко, но так, чтобы услышали все присутствующие, произнес:

— Коэн, мы знаем друг друга уже несколько веков. Наши отцы, насколько я знаю, были друзьями. За это время много чего произошло — войны с посвященными Тьмы; интриги, которые плел Карл Тридан в попытке узурпации трона; размолвки между Семьями — да много чего было. Но никогда до сего момента я не считал члена Семьи Виттс истинным врагом. Сегодня ты оскорбил не только меня — ты попытался нанести удар всей моей Семье — опорочить ее честь, смешать с грязью и объявить подлыми убийцами. И хотя в последнее время положения Кодекса все чаще нарушаются (конкретных имен я сейчас называть не буду), остались еще среди посвященных Хаоса те, кто свято чтит его! Виттс, я вызываю тебя на поединок! И коль уж все это произошло в пределах Хаоса, то лучшего места для схватки, чем гора Тали не найти. Жду твоего ответа!

Было заметно, что ярость Коэна уже прошла, но он, как и прежде, был исполнен решимости.

— Грэйтс, я принимаю твой вызов. И при всех повторю — именно вашу Семью я считаю ответственной за смерть моего сына. Гора Тали — что ж, по-моему, идеальное место. На закате …

Лора была красноречива, как никогда — было заметно, что все произошедшее не только произвело на нее неизгладимое впечатление. По всей видимости, то была вообще важная веха в истории Хаоса. И, наверное, она хотела, что бы и я проникся торжеством момента. Поэтому, слушая ее, я как будто сам присутствовал на месте поединка…

…Огромный ярко-оранжевый диск солнца уже почти коснулся горизонта, окрасив легкие перьевые облака в кровавый цвет. И хотя близлежащие леса уже утонули в объятьях фиолетового сумрака, исполненного слабых фосфорических всполохов жизни их обитателей, ровная площадка на горе Тали была освещена великолепно. Ярко-багровые лучи, как будто сетью, оплели место поединка, к которому можно было добраться лишь по узкому уступу — по всему периметру площадка обрывалась в пропасть.

Воины обнажили клинки и отсалютовали ими друг другу. Четверо судей из Совета Лиги бесстрастно наблюдали за ними. Никто не произнес ни слова — они были ни к чему, когда сам Хаос стал свидетелем поединка.

Коэн атаковал первым, буквально взорвавшись градом точных и выверенных ударов. Алан спокойно парировал, едва заметно отступая. Так, шаг за шагом, они приблизились к краю пропасти. Бросив назад мимолетный взгляд, Грэйтс, казалось, улыбнулся пропасти, разверзшейся за его спиной. Коэн неверно истолковал его действия, сочтя их за ошибку, и устремился вперед, позабыв о защите — он стремился сбросить противника в пропасть и закончить поединок. Совершенно неожиданно для него Алан резко ушел в сторону и, в повороте, рассек Виттсу камзол на спине — в прорехе показалась кровь …

Взбешенный Коэн стремительно развернулся от края площадки и встретил спокойную улыбку противника. Словно издеваясь, Алан вновь отсалютовал ему мечом. Не медля ни секунды, Виттс вновь обрушил на него серию ударов, один из которых все же достиг цели — бедро Грэйтса окрасилось алым. Кривая ухмылка победителя мелькнула на лице Коэна. Стремясь закрепить успех, он вновь атаковал, но, отчасти потеряв бдительность, нарвался на колющий удар в ключицу, охнул и перекинул меч из правой руки в левую.

Так как противники не уступали друг другу в мастерстве, битва продолжилась с переменным успехом. Судьи и другие присутствующие уже отдавали себе отчет в том, что эта битва, скорее всего, закончится смертью одного из них — если не сталь, то зияющая по краям площадки бездна довершит дело. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а бой все продолжался. Постепенно Алан начал заметно уступать — рана на бедре уносила все больше крови из его могучего организма. Вот, он оступился и едва не упал …Виттс немедленно атаковал, но в пылу умудрился пропустить колющий удар в правое подреберье — его камзол и сорочка немедленно окрасились кровью. Он немедленно ретировался и занял оборонительную позицию. Алан вновь пошел в атаку, но не рассчитал своих сил и нарвался на рубящий удар, который Виттс нанес наотмашь, обороняясь. Широкий порез на груди удвоил поток крови, уносящий его силы, а вместе с ними — и жизнь. Внезапно Грэйтс рухнул на обо колена. Глаза его покрылись пеленой непонимания ситуации …

Торжествуя, Коэн медленно подошел к нему и чуть отвел клинок в сторону, явно намереваясь прикончить противника роковым ударом … Один из последних лучей солнца отразился на его окровавленном мече…

Внезапно все замерло …В прямом смысле замерло, как будто само время остановилось! Площадку, казалось, накрыла какая-то густая и вязкая субстанция. Движения поединщиков стали настолько замедленными, что практически не угадывались на общем фоне.

— Кто смеет применять Искусство во