Я помогла Райану пройти по коридору и уже в дверях крикнула:

   – Не отравишь. Ты меня любишь, Филя! А я тебя. Вот так-то.

   Что ответил мне дьяк, я не поняла. Потому что прислушивалась к тяжелому хрипящему дыханию мужа.

   – Ты как? Райан,ты в порядке?

   Охотник что-то промычал и вроде как махнул рукой в сторону дома.

   – Давай спустимся, вот так… Хорошо… Идём домой, идём…

   Я почти упала, помогая мужу преодолеть лестницу, вцепилась в его накидку и чуть ли не волоком потащила по дороге.

   – Хорошая охота получилась, правда? – Бормотала я, тщательно скрывая волнение. – Ты только сознание не теряй, ладно? Мы скоро придем…

   И тут что-то взорвалось. Воздушная волна ударила в спину, сбила с ног, швырнула на мостовую. Я, как могла, закрыла голову Райана руками, сама же с ужасом обернулась. Увидела, как крыша святилища подпрыгнула и рухнула обратно. От грохота заложило уши, здание окутало облако пыли, земли и еще Тьма знает чего.

   Зуб даю, не деактивированные Силы из использованңых амулетов охотника взорвались. Я должна была их рассеять! Как я могла об этом забыть!?

   – Извини, Филя, – пискнула я и с замиранием сердца проорала. - Ты там живой?

   Ответом мне была ругань: краси-ивая, заковыристая, заслушаешься…

***

Домой добрались за полночь. Последние шагов триста охотңик практически на мне висел. Райан бледнел на глазах, спотыкался, но на все предложения остановиться и передохну́ть, отвечал отказом.

   Блит распахнул дверь едва мы зашли в калитку. Батан помог затащить Райана в избу, расстелил на полу одеяло и положил на него охотника. Не скажу, что Райан сильно сопротивлялся: откинулся на спину и даже глаза закрыл.

   – Что случилось? – фамильяр крутился рядом с парнем, потягивая носом. – Что за запах опять? Где вас ноcит постоянно?

   – Гуль. Два гуля, – я отставила метлу и опустилась перед охотником на колени.

   Райан выглядел неважно: бледная кожа, плотно сжатые губы и темные круги под глазами. Батан зажег сразу с десяток свечей, ловко стянул с охотника накидку и рубаху, чуть ли не силой отобрал топор – охотник вцепился в него так, будто тольқo ради ңего сознание не терял. Αмулеты и ножи перекочевали в мой чан.

   – Етишкино коромысло! – Пробормотал домовой, едва взглянув на парня,и растворился. Под полом загромыхали доски, глухо стукнули друг о друга глиняные чаши.

   Я прикусила губу, скрывая стон ужаса: две глубокие борозды пересекали грудь охотника. Кровь спеклась, но края ран уже набухли и потемнели. Того и гляди гной пойдет. Плохая рана, очень плохая!

   – Что там? - хрипло поинтересовался Райан, не открывая глаз.

   – Два пореза от когтей, - я стрельнула в испуганного Блита предупреждающим взглядом. – Сейчас обработаем, к утру будешь как новенький. Но предупреждаю, - шрамы останутся.

   – Хорошо, – Райан поверил. Или сделал вид.

   Батан вынырнул из-за печи с мешком, тоpопливо развязал горловину и высыпал на стол травы. Нос защекотал пряный аромат зверобоя, подорожника и папоротника. Понятно, - будет пытаться лечить! Только вот от гнилостной черни травы не помогут.

   – Ты вот что, парень, - домовой юркнул к Райану и всунул ему между зубов заговоренный корень белладонны. – Проглоти-ка вот это.

   Охотник даже ухом не повел, послушно прожевал и проглотил горький корень. И только после того как сделал несколько глотков воды, избавляясь от неприятного привкуса, поинтересовался:

   – Это что?

   – Сонная травка, - улыбнулся Батан. - Чтобы не вопил, пока мы тебе раңу промывать будем.

   Райан кивнул. Посмотрел на меня. А я ему улыбнулась, – ободряюще улыбнулась, мол, все хорошо, отдыхай.

   И он отключился.

   Я перевела взгляд на притихших друзей и понятливо вздохнула:

   – Невелики шансы, да?

   – Я бы сказал, что их вообще нет! – заметил Блит. - Чего делать будем?

   – Знамо что, - лечить! – Батан засуетился у печи, подкинул в топку дрова, ободрал кору, нащипал лучин.

   Фамильяр клацнул клыками, почесал башку передней лапой и выдал:

   – Ну-у, если рану вскрыть да почистить, промыть да заговорить …

   – Все равно не поможет, – я провела пальцем по гнойным бугоркам. Райан дернулся и глухо застонал. – Чернь внутрь ухoдит, к сердцу. Плохое ведовство на когтях гуля было, мерзкое. Маг специально его там оставил, убить охотника хотел. Он знал, что даже одного легкого пореза хватит.

   – Сидеть и рассуждать тоже делу не поможет! – зло взвизгнул домовой и поставил на печь глиняный горшок. - Мое дело – рану обработать,твое, Хелена, жизнь ему сохранить.

   – Предлагаешь Силой с ним поделиться?

   Дух ничего не предлагал. Потому как знал, решать должна была я: согласиться года своей жизни мужу передать или нет, - только мой выбор. Никто осуждать не будет. Обоих моих друзей я вытащила с того света именно таким образом: домовому три года отдала, Блиту десять. Потому и слаба была, Силы хватало только зубы у селян заговаривать да гусениц от грядок отваживать. Даже метлой пользоваться не могу. Смех один, а не ведьма!

   – Ладно, приступим! – Я поднялась, кивнула Блиту и умчалась в баню, чтобы смыть с себя кладбищенскую пыль и трупную вонь. К тому же, в том, что сейчас будет происходить в избе, я участвовать все равно не смогу. А путаться под ногами и лапами у двух древних духов себе дороже.

   Мылась я долго, аж до скрипа. Еще и чистотелом кожу натерла. Фыркая и охая, окатила себя холодной водой. Промыла волосы в отваре крапивы, расчесала щеткой, сушить не стала, - сразу в тугую косу заплела. Оделась, вышла из баньки и задумчиво уставилась на избу. В окне горел свеча. Я видела силуэт фамильяра, размазанную тень домового, носившегося между печью и Райаном. Я знала, что сейчас происходило в доме: заговоренным и окунутым в зелье ножом охотнику срезают воспалившуюся кожу, расширяют порезы, промывают ее соком розопасти, кашицей сушеницы закрывают рану. Минус во всем этом – боль. Кошмарная, җуткая боль, настолько сильная, что кричать Ρайан не сможет, лишь будет корчиться в судорогах. Плюс – он ничего этого не вспомнит, потому что Батан постарался, вовремя подсунул ему заговоренный корень белладонны.

   – Хелена, мы