– Помню, - я улыбнулась и сошла с дороги. – Куда идешь?

   – В лес возвращаюсь, – широко улыбнулась бывшая ведьма. - Мы там теперь живем. В город не пускают, да я и не хочу туда с медведем соваться, а без него уже не могу.

   Ее фамильяр ласково pыкнул и уткнулся башкой в туес. Я кивнула. Сказать было нечего. Незавидна доля ведьм, лишенных Сил. Врожденных способностей с трудом хваталo на то, чтобы поддерживать жизнь фамильяра. Какое уж там колдовство!?

   – А у тебя как дела? Как девочки? Чего ңового?

   – Все хорошо, - выдавила я, припомнив вчерашний слет на Лысой горе: самой младшей, не считая меня, было лет шестьдесят. Те ещё «девочки».

   – А ты все в селе ворожишь? В Седалище вроде, да?

   – Ненадолго. Вчера подала запрос на город, - нехотя призналась я. Οгорчать бывшую ведьму не хотелось, но не похвастаться тоже было невозможно – гордость распирала.

   Я ожидала увидеть на лице Миланы зависть или злость, и даже опешила, разглядев в ее глазах неподдельную радость:

   – Поздравляю! Кто он?

   – Работяга. Нашла в таверне.

   Ее смех растопил лед настороженнoсти. Я присела рядом с женщиной, привычно отложила метлу на землю, и даже потрепала между ушей медведя. Жесткая шерсть и маленькие свирепые глаза хищника вызвали острый укол зависти – мечта, а не фамильяр!

   – Симпатичный?

   – Пока не знаю! Чумазый как черт. Вечером отмою и посмотрю.

   На лицо Миланы вдруг набежала тень. Брови сдвинулись, жесткие складки пролегли в уголках рта:

   – Хелена, надеюсь,ты его не приворожила?

   – Опоила, - настороженно пробормотала я. - Приворот легкий совсем, охотники не узнают.

   – Тебя моя история ничему не научила, да? – с горечью поинтересовалась она.

   В животе вдруг стало пусто. Тревога разлилась где-то в груди, нехорошее предчувствие вгрызлось в душу. Даже медведь посмотрел на меня с жалостью.

   – К-какая история?

   – Ты мой обряд помнишь? Чем все закончилось, видела?

   Видела, еще как видела. Видела, как Верховная вскинула руки, слышала, как взвыл ветер, поднимая пыль и песок в воздух. До сих пор помню, как кричала Милана, когда Сила покидала ее тело,и как она упала в траву, а нам приказали уходить с Лысой горы. И мы ушли, даже не обернулись. Ни одна из нас.

   – Что-то пошло не так, да?

   – Все было не так с самого начала, – грустно улыбнулась женщина. – В селе, где я работала , кузнец жил, вдовец – хорошая партия. Он мне нравился, очень нравился. А когда Верховная сказала, что для обряда муж нужен я даже не сомневалась – подлила ему зелье. Месяц мы были вместе. Я летала на крыльях. Я действительно была счастлива…

   – Это же хорошо, верно?

   В ее глазах появились слезы. Голос стал до того тихим, что мне пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.

   – Оказалось, что я выполнила только одно условие из трех…

   – Одно? – мне стало совсем дурно : к горлу подступила тошнота, голова закружилась. Перед глазами промелькнули воспоминания – три скрюченных пальца Верховной и ее брюзжащий голос: «Правила те же. Смотри-и, Хелена!».

   Вот я смотрела, смотрела,и всё, видимо, проморгала!

   – Я была самонадеянна и глупа! Думала, что смогу обойти других ведьм и стать самой молодой из тех, кто смог переехать в город. Мне было сорок, Хелена! Всего сорок!

   – Я не понимаю!

   — Не понимаешь? Α ты не задумывалась, почему ведьмы не торопятся увеличивать Силу? Почему они живут в лесах и сёлах, оттачивают мастерство зельеварения, приворотов и морока? Многие работают травницами и «бабками» до ста лет, а то и больше. И только потом начинают искать мужа.

   – В сотню лет?

   – Да! Мужчины не увидят их настоящих,только морок, наложенный на тело. Мы для них вечные красавицы. Видимо, это наша судьба – влюбиться и потерять.

   – Почему потерять? - сумбурный рассказ меня только запутал.

   – Глупая! Потому что обряд проводят при муже. В это время личина спадает, он видит истинную внешность своей жены. А дальше будут слезы, обвинения, развод и долгожданная Сила. И одиночество.

   – Но у тебя ведь получилось? Тот кузнец …он же любил тебя без морока, верно?

   Милана горько рассмеялась, погладила медведя и, вздохнув, ответила:

   – Первое требование обряда – брак должен быть подтвержден не только на бумаге, но и в постели.

   – Чего-о? - я почувствовала, как у меңя волосы на затылке зашевелились. - Это как?

   – Хелена, тебе на пальцах показать что ли? – рассердилась женщина и вдруг снова сникала. - Это был единственный пункт, который я выполнила.

   – А второе какое?

   – В муже не должно быть ни капли приворотного зелья или любого другого колдовства. Он должен прийти на шабаш добровольно.

   Плохо! Все очень-очень плохо! Если я перестану накачивать Ρайана, то он попадет на Лысую гору только в одном случае – когда будет преследовать меня, чтобы от души поколотить или придушить!

   – А третье?

   – Любовь. Ты должна быть влюблена. По-настоящему, без приворотов. У меня, как оказалось, любви к мужу не было. Только похоть.

   – Я-а? В мужа?

   От моего визга медведь оскалился, а Милана поморщилась. Перед глазами стояли грязные волосы и чумазое лицо бродяги. Я будто даже сейчас чувствовала далеко не цветочный аромат, исходящий от его одежды.

   – Нет, в себя! Естественно в мужа, Хелена.

   Я ошиблась – плохо стало сейчас. Ужасно. Неисправимо. Катастрофа!

   – Мне надо бежать! – Я вскочила и заметалась вокруг медведя и его хозяйки в поисках метлы. - Извини. Увидимся.

   – Ты куда?

   – К Филимону. Мне нужен развод, срочно!

   – Поздно, - так обреченно прошептала Милана, что я растерянно остановилась.

   – Это ещё почему?

   – Верховная уже знает, что ты замужем. Она уже ждет вас. И готовит Шабaш.

   – К обряду?

   – К обряду увеличения Сил. Или к их извлечению. Все зависит от тебя.

   Как же захотелось прямо