Я полагала, что знаю, почему Зуб нервничает. Как-никак, Клин вскоре подвергнется угрозе, а он ничего не сможет сделать, чтобы уменьшить опасность. Да ещё неизвестно, допущу я его наблюдать за ритуалом или нет. Поэтому, не дав Зубу вставить ни слова, я разрешила ему идти с нами. Оба поблагодарили меня, но Зуб не выглядел особо осчастливленным.

Ну и ладно. Что мне до него?

- Кстати, - сказала я, пока мы спускались по довольно крутой лестнице в самый защищённый из подвалов башни, - мне понадобится твоё имя, Клин. Настоящее имя.

Ответ не запоздал ни на мгновение:

- Устэр Шимгере.

- Устэр Шимгере, - эхом откликнулась я. - Ясно. Благодарю.

"Не за что", - повисли в воздухе и растаяли дымкой непроизнесённые слова.

...Подвал. Широкий, длинный, с низким сводчатым потолком. Здесь нет ни факелов, ни свечей, но в них и нужды нет. Весь потолок покрыт извёсткой, в которую добавлено сперва зачарованное, а потом истолчённое в пыль стекло. Теперь эта пыль светится, бросая вниз рассеянный и ровный изжелта-зелёный свет. А на полу, отвечая этому свету медленной пульсацией бело-голу-бого оттенка, сияет фигура, выстроенная по неклассическому канону. Ни симметрии, ни прямых линий, ни правильных дуг. Более всего фигура похожа на искажённый овал, симметрию которого отчасти восстанавливают нанесённые тем же светящимся составом знаки. Но даже на взгляд непосвящённого фигура выглядит неполной.

Она и в самом деле неполна.

- Спасибо, Тум, - сказала я, изучив начертание линий и баланс знаков. - Ты хорошо потрудился. Ступай.

Мой бессменный ассистент коротко кивнул и вышел, тихий, как призрак. А я повернулась к своим спутникам. Вернее, к Клину... а ещё вернее, к Устэру.

- Не наступая на рисунок, пройди вон туда и ложись головой на север.

- Северная стена там?

- Да.

Когда он перешагнул светящиеся линии, я наклонилась, взяла оставленные Тумом ведёрко с кистью и принялась выводить недостающие части фигуры. Обширная практика помогала мне свести отклонения от идеального начертания к минимуму.

(Вопреки нелепым убеждениям, распространённым среди профанов, точность при изображении магических фигур не так уж критична. Равно как несовершенное произнесение вербальных формул, недостаточно чёткая жестикуляция, несоблюдение математически точных интервалов между частями ритуала и так далее. Все эти формальности нужны для одного, и только для одного: должным образом повлиять на того, кто творит заклинание. Ввести его или её в нужное состояние ума. Подготовить. Устремить. В какой-то мере слова, жесты, редкие ингредиенты, магические знаки и всё прочее - лишь костыли. Идеальное магическое действо не требует вообще никаких внешних атрибутов, и чем выше мастерство мага, тем реже необходимы подручные средства вроде ведёрка со светящейся бело-голубой краской. Которая может быть и не бело-голубой, и не светящейся, и вообще не быть. Но с краской удобнее, чем без неё - вот и весь секрет).

Закончив и оставив кисть с краской в ближайшем углу, я ещё раз окинула взглядом подвал. Итак, фигура дочерчена и полностью готова. Клин-Устэр лежит, ожидая начала, в одном из её фокусов. Мощно лучащийся тёмной силой костяк будущего дракона - в другом. Ну и последний ключевой элемент ритуала, то есть некромант. Я тоже готова настолько, насколько это возможно. Пик моей силы в суточном цикле близится, заранее рассчитанное положение светил благоприятно, разум, воля и энергия во мне только и ждут, когда их пустят в дело.

Пора.

- Эгиахан. - Пауза. - Тассихар. - Пауза. - Деиланну. - Долгая пауза. - Тром.

Внешних изменений нет. Но прояснившимся иным зрением видно, как пробуждаются три опорных знака.

- Нуччейх. - Пауза. - Виркрит. - Пауза. - Ассопанерс. - Долгая пауза. - Тром.

Ещё три знака разбужены. А затем - ещё три, и ещё три, и ещё один, замыкающий. Можно приступать к изоляции и, одновременно, укреплению духа. Это самая длинная процедура во всём ритуале, требующая вместе с тем самой большой осторожности. Токи власти меняют мой голос, он становится медленным, очень низким, рычащим. У людей не бывает таких голосов. Но сейчас и здесь я - не человек. Я - воплощённый сгусток воли, способной совершить почти невозможное: исторгнуть душу живого и дышащего существа из тёплого уютного тела, а затем втиснуть её, безмолвно вопиющую и корчащуюся, в холодный набор мёртвых костей.

- Рраухэ! Эспрош! Танаур!

Пальцы плетут сеть контроля. Возмущённый воздух корчится, пропуская сквозь и мимо себя токи враждебных энергий, но разгуляться он не может: подвал заранее и очень тщательно изолирован от влияния стихийных сил. Любых. Даже власть земли здесь урезана до предела.

В том месте и времени, где я должна быть единственным источником силы, никакие внешние энергии не приветствуются.

- Андарп сокаст фйорн. Хаттавитр мэмаис, Устэр Шимгере, тром! - И, чтобы хоть немного отдохнуть от чуждых созвучий, несколько фраз на срединном диалекте. - Пусть станет так, как я желаю. Да совершится преображение, разделится слитное и соединится разъединённое.

Пауза. Дополнительное усилие, словно сгибаю воображаемый лук... и выпускаю стрелу.

- Здесь и сейчас. Тром! Энтелаи, тром! Мориссати, тром! Ангразг ширтаул!

Для иного зрения на том месте, где лежал Клин, взбурлил вихрь рафинированной тьмы. Облаком разъярённой мощи он вознёсся к потолку, покачнулся в паутине незримых скреп... двинулся ко второму фокусу начертанной фигуры, к зачарованным костям... обволок их...

Моя душа затрепетала от этого зрелища.

- Встань и служи! - выдохнула я древнюю, как сама некромантия, формулу.

Мрак сгустился в слепых глазницах сборного черепа. Сквозь этот живой мрак без спешки, как всплывающие из озёрных глубин пузыри, засверкали режущим светом Силы два зелёных огня. Своды отразили сухой множественный стук кости о кость и кости о камень.

Сотворённый дракон поднимался, принимая свою истинную форму.

...Но что-то пошло не так. Вмешательство извне? Незамеченный мною просчёт? Не важно. И времени на анализ у меня всё равно не было. Следующим звуком, отразившимся от каменных плоскостей, стал чудовищный рёв, исторгнутый ожившей тьмой распахнутой глотки.

Несмотря на врождённую сопротивляемость тёмной магии и машинально выставленный щит, меня принялась полосовать боль. Начерченные на полу линии вспыхнули впятеро ярче, чем на пике ритуала, зашипели, испаряясь - и исчезли. А дракон всё ревел и бился в неком подобии судорог, хлеща всеми своими членами по гладким плитам пола. И так сильны были удары, а заклятые кости так прочны, что камень, некогда тоже укреплённый магией, трескался и разлетался мелкими жалящими осколками.

Первое, о чём я подумала - человеческое тело