Она сжала мою руку в перчатке.

— Тише, — сказала она, и Бетси подбежала и сказала: — Айда, все готово.

Она повела их вдоль неглубокого оврага, где журчала грязная ледяная вода, к хижине, которая была больше обычной, где Уизи пробирался мимо мужчины и женщины, одетых в поношенную одежду фабричного производства, которые пытались закрепить развевающийся край брезента, прикрывавшего одну из стен хижины. Уизи дождался своего шанса, когда борющаяся пара пошла на другую сторону, чтобы натянуть другой брезент. Затем он присел на корточки, просунул руку под развевающийся край и вытащил банку номер десять. Я наступил ему на запястье, а он завопил и лягнул меня. Как раз в этот момент вернулись Фрэнк и Финетт. Фрэнк, невысокий и плотный, схватил Уизи за руку и отбросил его назад, прямо в лужу воды и грязи. Он бросил банку обратно под край палатки и встал лицом ко мне.

— Спасибо, брат, — пробормотал он, словно не желая, чтобы его услышали. Женщина, тоже крепкая на вид, с изможденным красивым лицом, подошла к Ренаде и сказала:

— Бетси, скажи, что ты наша Ренни, вернулась. Хорошо. Боялась, что ты попадешь в беду. Мне пригодится твоя помощь. — Она отвернулась, и Ренада последовала за ней, а я последовал за Ренадой.

Вход был завешен промокшим брезентом. Мы продолжили путь в вони, которая, возможно, была чуть менее едкой, чем снаружи. На грязном полу между лужами лежали люди. Наша хозяйка проверила и начала переставлять помятые кастрюли от одной протечки к другой. Какой-то мужчина застонал и схватил ее за лодыжку. Она посмотрела на него сверху вниз и сказала почти неслышно под барабанную дробь дождя по брезенту:

— Я дойду и до тебя, Скретч. Потерпи еще немного.

— Не могу, Финни! — сказал мужчина низким, хриплым голосом. — Позови Фрэнка. Мне плохо!

Женщина повернулась к Ренаде и заговорила с ней. Ренада кивнула и убежала, чтобы поторопить Фрэнка.

— Ты нужен Финетт, — сказала она ему, когда он вошел, весь мокрый. Он остановился, чтобы смахнуть воду со лба тупым указательным пальцем и оценить ситуацию. Он подошел к мужчине, лежащему на полу, схватил его за руку и рывком усадил.

— Давай, Скрэтчи, вставай! Ты можешь немного помочь. Не заставляй меня нести тебя!

Скретч жаловался, но твердо держался на ногах, и Фрэнк вывел его под моросящий дождь. Я последовал за ним, смутно представляя, как помогу Фрэнку во всем, что ему нужно сделать. Как только коренастый мужчина вышел из палатки, наполовину ведя, наполовину неся Скретча, Уизи зашел ему за спину и поднял что-то похожее на палку. Я поймал его за руку, и кусок стальной трубы упал. Фрэнк повернулся и тихо сказал:

— Я сказал, чтобы ты здесь не околачивался, Уизи. Твое колено перевязано, теперь с тобой все в порядке. Мы сделали для тебя все, что могли. Иди и поищи что-нибудь для себя.

Уизи начал скулить и буянить, в то же время пытаясь занять позицию, чтобы пнуть меня. Я подождал, пока он не решил, что все готово; затем выдернул из-под него ноги и поставил ступню ему на грудь, чтобы удержать на месте. Он затих, если не считать какого-то бормотания. Я уловил

— …убью вас обоих! — и —…парень даже в собственном гнезде спать не сможет!

— Помгли насколько смогли, Уизел, — сказал ему Фрэнк. — Я ж уже сказал. Кость хорошо срослась, а это место кому-то понадобится.

Пока это происходило, Скретч прошел несколько шагов и неуклюже присел на корточки, чтобы справить нужду. Он резко поднялся, протиснулся мимо нас с Фрэнком и вернулся в хижину. Ветер безжалостно трепал порванный брезент над входом. На моих глазах он оторвался еще на шесть дюймов. За дальней стеной ветхого строения скорчился человек. Фрэнк увидел его и сказал:

— Уйди от нас, Пуд! Я тебе уже говорил. Давай, мерзавец! Ты большой и здоровый, иди же и займись своими делами!

Пуд бросил на него страдальческий взгляд, схватился за дыру в крыше и продрал ее еще на фут.

— Ты собираешься заставить меня, Фрэнки? — закричал он. — Ты ничего не сделаешь! Ты слишком туп, чтобы понять, что у тебя воруют, и у тебя не хватит духу ничего с этим поделать, даже если бы ты знал! — Он подошел наглой походкой.

Почему-то я невзлюбил Пуда. Я воспользовался трубкой, которую взял у Уизи, чтобы ударить его по намокшей куртке. Он бросил на меня удивленный взгляд, повернулся и побежал прочь, натыкаясь на хижины и палатки и издавая вопли вслед.

— Это подлый человек, приятель, — сказал мне Фрэнк. — Однажды ему подправили прическу, кто-то разделил его волосы на прямой пробор “два на четыре”. Кровь шла, говорю тебе.

— Я видел много таких, как он, — сказал я Фрэнку. — Они считают доброту глупостью, а вежливость — слабостью.

Фрэнк кивнул.

— Трудно помочь такому парню, — прокомментировал он. — Лучше возвращайся в дом, пока старине Скретчу снова не понадобилось выходить на улицу. Продолжай говорить ему, чтобы он не ел тухлятину.

Вернувшись в чуть более теплое и сухое помещение, я обнаружил, что Ренада увлеченно беседует с Финетт. Она потянулась, чтобы взять меня за руку, одновременно здороваясь с Фрэнком.

— Джек, это Фрэнк и Финетт, мои друзья. Друзья мои, это лейтенант-коммандер Джексон. Он был другом коммандера Баннера.

Они отнеслись к этому анахронизму спокойно, и Фрэнк отвел меня в более сухой уголок под твердой пластиковой панелью, которая хорошо защищала от дождя, и усадил на деревянную скамью перед импровизированным столом. Финетт разложила открытые банки и несколько почти чистых ложек.

— Немного, но времена настали тяжелые, — пробормотал Фрэнк. — Друг Мандера Бэннера, а? — задумчиво произнес он и с любопытством посмотрел на меня. У него было жесткое квадратное лицо со шрамами, несколько выбитых зубов и рыжеватые волосы крысиного цвета. — Ты сам ей это сказал, приятель, или как?

Я кивнул.

— Он был ее дедушкой, — заметил я.

— Прадедушкой, — поправил Фрэнк. — Дедушку звали Тол, я знал его еще ребенком. Замечательный старик.

Я вспомнил мальчика с насморком по имени Толливер, сына физика, работавшего в Миссии. Он часто общался с Тимми. Я забыл об этом. Было слишком много всего, что нужно было вспомнить и чему удивляться.

— Ты хорошо выглядишь для своих ста с лишним лет, — сказал мне Фрэнк, следя за моей реакцией. Финетт шикнула на него.

— Коммандер Джексон находился в состоянии стазиса более восьмидесяти лет, — сказала Ренада. — Его разбудили, когда автоматический контроллер обнаружил неполадки. Он здесь, чтобы помочь нам. Мы направляемся