— Что вы, лорд. Мне это тоже выгодно, — улыбаюсь.

— Чем же? — не понимает Эрос.

— Мой сын каждый день общается с красивой леди, — смеюсь, кивнув на угукающих малышей.

— А! — расцвёл лорд Краснопёрых. — Это да!

— Только не забывайте: леди Лазурь всё ещё должна периодически лежать в Колыбели. Но мы надеемся, что вскоре она полностью окрепнет и Колыбель будет полезна просто как энерго-ванна.

Эрос часто-часто кивает, повторяет своё «да… спасибо», слушая меня беспрекословно.

В этот момент леди Пеленеля говорит Маше:

— Вам очень повезло с мужем. Ваши дети точно будут в безопасности и здоровенькими.

Маша улыбается со спокойным блеском в глазах:

— Спасибо, я знаю, леди.

— Это вам спасибо! — горячо возражает Пеленеля, порывисто беря Машу за руки. Моя супруга не теряется и принимает этот жест как должное. Как истинная аристократка, бывшая княжна Морозова сразу усваивает простую истину: отныне она часть моего рода, и все его достижения, как и возможные провалы, становятся её собственными.

Между тем я отмечаю, что Лакомка явно постаралась: поток гостей к нам организован грамотно. Подводят именно к нам с Машей не только самых высокопоставленных и значимых, но и тех, кого мне самому хотелось бы увидеть. Всё продумано — и друзья, и «не совсем друзья» в равной мере получают внимание.

Так, например, леди Гюрза. Я встречаю серокожую леди с улыбкой: отношения у нас с ней хоть и непростые, но всё же остаются приятными, а уж взаимное уважение никто не отменял.

— Поздравляю, король! — улыбается Гюрза, кокетливо откидывает алую прядь волос за ухо. Правда, в её взгляде, брошенном на Машу, мелькает тень зависти. Мда, все мы люди, даже дроу.

Следом подходит Ненея вместе с князем Морозовым. Блондинка-альва, высокая и изящная, идёт прямо ко мне, её волосы переливаются в свете люстр мягким золотом, тогда как князь Морозов направляется к Маше. Ненея улыбается уголками губ, и, бросив довольно одобрительный взгляд на падчерицу, произносит с тихим смешком:

— А ведь могло сложиться иначе, спаситель. В принципе я могла стать не твоей тёщей, а твоей женой.

Я отвечаю с вежливой улыбкой:

— Думаю, нам обоим не о чем жалеть, княгиня.

— Что ж, и я буду так считать, — кивает Ненея и тут же переводит взгляд на Морозова. В её глазах в этот момент вспыхивает тепло и явная любовь.

Тем временем баронесса Горнорудова оказывается направлена к Насте, и кусочек десерта получает именно из её рук, а не от меня. Я замечаю, как лицо Жанны Валерьевны слегка дрогнуло: недовольство не было показным, но для меня оно очевидно.

Следующим в очереди оказывается Гришка. А Настя Лопухина, его спутница и невеста, подходит к Маше.

— Даня, дружище! И все-таки ты меня опередил со свадьбой! — ухмыляется Гришка, нисколько не расстроенный. Да и из-за чего ему расстраиваться? Род Калыйр с моей помощью отбил афганское наступление, защитил свои клановые земли и границы Царства, и Гришка сейчас, считай, герой очередной победоносной войны, которому скоро дадут в Кремле очередной ордер. Ну а признание публики юный батыр уже получил с лихвой и купается в славе. Вон как Настя Лопухин с восхищением и гордостью любуется своим кавалером и женихом.

— Зато на своей у тебя будет время хотя бы костюм надеть, — мгновенно отвечаю я, указав на свою потрепанную камуфляжную куртку.

— Не думаю, что это какой-то серьезный плюс, — подхватывает Гришка. — Ты зато соригинальничал! Я наверно тоже что-нибудь придумаю нестандартное…

— Ладно, выдумщик, бери десерт и уступай место следующему. Мне стоять здесь до ночи не улыбается.

Вскоре раздав последние куски десерта, я поднимаю руку, привлекая внимание всего зала, и безмолвно объявляю по мыслеречи:

— Всё, дорогие гости, а теперь — пить и танцевать!

Гришка тут же усмехается, переглядывается с кем-то из знакомых и выкрикивает в зал:

— Даня, да какой «пить»⁈ Давно не было, знаете, чего!..

Булграмм, перекрывая общий шум, рокочет своим басом так, что дрожит даже пол под ногами:

— «Горько» не было! Горько, конунг!

Тавр уже обрусел совсем. И не он один: весь зал подхватывает дружное «го-о-орько!», и даже с улицы стражники–альвы кричат звонкими голосами. Да и Зела тоже покрикивает, прежде чем скрыться в дверях, мелькнув бронзовыми ягодицами. Воительница не изменяет себе — даже на балу в кожаной портупее. А сейчас, видимо, пошла проверять караульных.

Недолго думая, поворачиваюсь к Маше, и мы, смеясь, целуемся вновь, на радость и восторг всем собравшимся. Гости аплодируют, стучат бокалами, подбадривают.

Музыканты начинают выводить первые ноты вальса. Я подаю Маше руку, мы выходим первыми на середину зала, и рядом пристраиваются остальные пары.

После танца подходит чета Горнорудовых. Моя коварная тёща прищуривается с вызовом спрашивает:

— Дорогой спаситель, а с матерью своей жены не потанцуешь?

Я перевожу взгляд на Павла Тимофеевича и с надеждой произношу:

— Если ваш супруг позволит.

Павел хмыкает раздраженно:

— Пускай.

Приходится несколько минут покружиться с Жанной. Долго я с баронессой не задерживаюсь, ну нафиг ее. А после уже приходится пообщаться с обворожительной принцессой Чиликой, герцогиней провинции «Арктика-Чили» да с ее братом-чилийским королем. Опять меня позвали в гости, пришлось пообещать, хотя в душе не чаю, когда смогу вырваться.

Мне бы со своими баранами сначала разобраться, в том числе и ментальными. Средний брат Троеглас сидит у меня в голове, он обесточен и погружен в глубокую кому, но этот ублюдок остается сильным телепатом равным мне по рангу. А значит, когда-нибудь ему хватит ума вырваться из ловушки. И до этого времени надо решить, что с ним делать.

Лену и Свету же поразил японский Император. Он удивительно легко влился в толпу гостей. Спокоен, вежлив, не требует от собеседников сорок видов поклонов и сам ими не грешит. Видно, что в отличие от многих своих сановников, Император умеет держаться в любой атмосфере и не страдает дремучестью. Да и его визит означает что он горит сотрудничеством со мной. Правда, Импа явно поразили такие могучие гости, как Багровый и Хоттабыч, и теперь он охотно держится со мной на равных.

— А зачем пришел этот римский придурок? — фыркает по мыслеречи Светка.

— Потому что получил наше приглашение, — лаконично отвечает Лакомка.

Цезарь, действительно, пришел, и точно прифигел от увиденного в Шпиле Теней. Теперь Римский Император десять раз подумает, прежде чем снова