- Почтительно приветствую мастера Кэндзабуро.

Голос, произнёсший это, раздался сбоку. Такой переменчивый, но всё равно неизменно узнаваемый голос.

Не поспешно и не медлительно, а в полном согласии с принципом чжун, иначе "золотой середины", Мастер обернулся к Эмо: лицом, телом, духом. Вгляделся, оставляя в стороне видимость, но прозревая суть.

И удивился (чего с ним давно уже не бывало).

- Зачем ты пришёл?

- Сообщить последние новости, мастер.

- Следует понимать, что последней из последних новостей являешься ты сам.

- Об этом вам судить, мастер.

Одна из самых явных перемен. Раньше Эмо с неизменной почтительностью именовал Кэндзабуро учителем. Что ж, проверим...

Вскинув руку с раскрытой ладонью и сопроводив жест кинетическим импульсом, Кэндзабуро ударил. В кинезисе он уступал женщине, носящей варварскую фамилию Недеева, но всё же его силы, помноженной на умение, хватало, чтобы дробить в щебёнку валуны и расшвыривать учеников, как шкодливых котят. Здесь была важна не столько сила удара, сколько его резкость. Та, которой мастер рукопашного боя должен добиваться в первую очередь. И которая всегда становится для противника неожиданной, даже если удар нанесён открыто.

Мастер Кэндзабуро бил в полную силу, но Эмо не покачнулся. Его сенс поглотил кинетический импульс без остатка. И легко... слишком легко!

Даже Недеевой не давалась такая лёгкость.

...и тишина в ответ.

- Ты не возвращаешь удара?

- Вы не враг мне, мастер.

- Вот как.

Оба помолчали, прислушиваясь к ветру.

- Так вы хотите услышать новости, мастер?

- Говори.

- Собранная Этическим Надзором комиссия огласила принятое решение. Группа распущена. Её членам под страхом штрафов запрещены личные встречи и общение через Сеть. Большинство старших птенцов Анжи отправилось в Пояс на заранее приготовленную базу. Младшие частью отправлены к родителям, частью в приюты.

- А сама она?

- Анжи давно хотела научиться путешествовать по слоям реальности так, как Светлана Малин, не используя саркофаг. Сейчас она упорно практикуется в этом искусстве, переложив заботы о своём теле на не посвящённых в её тайны медиков госпиталя в Гесирре. Мне же она оказала большую честь: я - один из пяти правопреемников всех файлов войда Группы.

- Вот как, - вымолвил Кэндзабуро, прищурившись. - И что же ты намерен делать с этими файлами, Эмо?

- Я создам материальную базу и соберу саркофаги, - ответ был дан сразу, без раздумий, - для начала хотя бы штуки три. Кое-какие средства у меня есть, а если не хватит, заработаю. Потом наберу свою собственную группу. У меня уже есть на примете пара малышей, вполне способных многому научиться...

- И чему ты их будешь учить?

- Всему, - ответил Эмо. И уточнил, - Всему, что они захотят узнать.

- Вот как, - повторил мастер. - А что потом?

- Не знаю.

Выдержав паузу, Эмо добавил:

- Нет смысла составлять планы на столь отдалённые сроки. Время покажет.

- Ты кое о чём забыл.

- Мастер?

- Ты кое о чём забыл, - повторил с нажимом Кэндзабуро, - ученик.

Эмо поклонился.

- Я внимаю, мастер.

Кэндзабуро потянулся к небу и земле, выполняя ритуал обручения в точности так, как некогда заповедал ему учитель, носивший прозвище Тэцубо и умерший безымянным. Кэндзабуро вплёл себя в вечный круговорот сил, более старых, чем любой человек, но порой подчиняющихся человеческой воле. Он отринул сомнения, отринул страсти, полностью отринул себя - чтобы обрести себя в полной мере, так, как иным способом просто невозможно. И, сделав всё это по древним канонам, не затронутым анкавером, Кэндзабуро обратился к Эмо. Долг учителя на время развёл их, и сейчас, в сердцевине обручения, Кэндзабуро стал истинным врагом Эмо.

...солоно во рту. Особенная соль, с привкусом металла. Кровь.

Его кровь.

Встать трудно, но необходимо. Значит, он встанет. Духи гор, как же тяжело! Надо... тяжело... надо... надо! А и крепко же меня приложил этот, бывший...

Чужая сила, ставшая мягкой почти до ласки, подхватила Кэндзабуро. Выпрямила. Не позволила закачаться. Чужая сила заполнила тело - и мастер ощутил, что она несёт с собой силу истинного исцеления. Несёт прохладную щекотку пополам с расслабляющим теплом, лёгкость, свежесть и щедрую поддержку. Кэндзабуро очень точно умел определять меру собственных сил. Так вот, истощившиеся почти полностью, его силы прибывали с быстротой сверхъестественной. Каким-то образом мастер знал: даже открытые раны под этим приливом затянулись бы за считанные секунды, не оставив шрамов.

Волшебство!

- Вы ошибаетесь, учитель, - переменчивый, но всё равно неизменно узнаваемый голос. - В этом очень мало волшебства. В большей мере это - искусство, знание и опыт. Семь лет постигал я пути исцеления в быстром времени, но до сих пор стою в двух ступенях от совершенства.

Даже то, что Эмо вновь назвал его учителем, не заслонило иного.

- Семь лет?

- Да. Семь лет. А по времени этого мира - полтора месяца. Учитель, вы ведь никогда не ложились в саркофаг странников. Вы вообще не интересовались делами Группы.

- Всё когда-нибудь заканчивается... мастер, - сказал Кэндзабуро, вслушиваясь в себя и не находя ни боли, ни слабости. - Вы выдержали последнее испытание, Мацумаэ Эмо. Я больше не вправе учить вас.

Новоиспечённый мастер мягко упал на колени, опустил ладони на землю, прижался лбом к ладоням и замер в этой позе.

- Учитель, молю о милости!

- Встаньте! Не должно вам унижаться перед кем бы то ни было!

- Учитель, я дрался нечестно. Простите недостойного!

- Встань.

Эмо разогнул спину и посмотрел на Кэндзабуро прямо. С колен, однако, не встал.

- Когда обручаются земля и небо, честность либо нечестность не значат ничего. Только победа имеет значение. Ты победил.

- Победа, добытая обманом, лишена цельности. Правда стоит выше силы. Одолевший врага уклонением от правды - проиграл, даже если сто тысяч языков воспоют его победу.

Улыбка. Лёгкая, тающая, заметная лишь самому внимательному взгляду.

Например, тренированному взгляду Эмо.

- Это верно, но ты забыл, что в поединке мастеров правда сама становится силой. Побеждает не тот, кто сильнее, и не тот, кто хитрее, а тот, кому благоволят небо и земля. Если ты и обманул меня, то потому лишь, что я отклонился от чистого Пути и стал уязвим для обмана.

Привычную невозмутимость Эмо рассекла ответная улыбка.

- Благодарю за урок, учитель! - сказал он, вскакивая на ноги и кланяясь со всей возможной почтительностью. А