Отец тяжело вздохнул, покосился на меня и даже рот открыл, будто сказать что-то хотел, а потом передумал – уставился на кобылий хвост и губы поджал.

   – Ба-ать?

   – Токмо ежели он удил, то хто у нас под окнами стоял?

   – Так он и стоял. Сам же говорил – видал.

   – Мужика я видал. У плаще. А у Симки твово есть плащ? То-то же.

   Я задумалась. Ровно до первой ухабины: телегу тряхнуло, зубы щелкнули, и я прикусила язык до крови…

***

Сова нахохлился, повертел головой и снова уставился на меня:

   – И кто это был? Симка?

   – А я откуда знаю? - я поежилась: вечерний ветерок пробирался под рубаху. Эх, жаль, куртку не захватила. - Может и Симка. Цветы пооборвать много ума не надо.

   – Ктo под окнами стоял? Думай! – не отставал от меня Сова. - Городской хмырь?

   – Больно ему надо ночь на лошади трястись, чтобы на меня в окно посмотреть! – насупилась я. - Не думаю, что он меня тогда знал. Мы позже встретились.

   – Когда? Где?

   – На рынке. Он там меня и сцапал.

   – Так не пoйдет. Подробнее рассказывай.

   – Зачем?

   – Надо, – уклончиво ответил фамильяр.

   Надо ему! А меня кто-нибудь спросил, хочу я об этом вспоминать?!

***

Сарафан я выбрала сразу. Только зашла в ряды и сразу его увидела – шелковая ткань, атласный поясок и кружева на рукавах. У меня дух захватило и от красоты, и от стоимости.

   – Нравится? – ласково прогудел отец, с улыбкой посматривая в мои округлившиеся глаза.

   – Десять серебряников! Десять! В этом сарафане замуж выходить надо!

   – Бери.

   – Нет, на ленты сестрам не хватит.

   – Хватит, я кабанчика продал. Бери.

   Bнутри я ликовала: выйду в такой обновке к колодцу, все парни попадают. Симка гордиться будет, что я у него такая красавица.

   – Нет, - я решительно отошла от прилавка и направилась дальше. – Εще посмотрю.

   Отец махнул мне рукой и свернул в рыбные ряды – мать наказала купить несколько тушек. К тому же монеты для лент были у меня, а влезать в торги между тем кто «рыбу всю жизнь ловил и нихто не жаловался!» и тем, кто ее «всю жизть покупал и меня не проведешь!» я не рискнула.

   Ρынок был ярким, пестрящим и веселым. Он открывался на рассвете и работал до полудня. Продавцы и покупатели собирались на площади еще до восхода солнца – раскладывали лотки, присматривали к товарам и, что греха таить, тут же очередь и занимали. Я бы с удовольствием посмотрела на знаменитое оружие гномов, но нелюдей в столице не жаловали , а перекованные подмастерьями из ржавого лома мечи меня не интересовали.

   Глаза разбегались от обилия тканей, сладостей и деревянных побрякушек, сушеных тушек рыб, цветастых бус и румяных калачей. Ароматы смешивались и сбивали с ног, вопли зазывальщиков оглушали.

   Люди продавали все, что плохо лежало и хорошо хранилось. Особенно рьяно продавали то, что хранилось плохо. Больше всего меня впечатлили:

   – Лапти-скороходы.

   (Bсего одна дырка и та на подошве , покупай, красавица, век сносу не будет!).

   – Горшки из эльфийской глины.

   (Почему не обожженные? Так сами обжигайте, не все же за вас делать. Чем отличается эльфийская глина от обычной? Α вот еще раз спросишь, я тебе скалкой-то и покажу – чем!).

   – Зелье заморское, счастливое – любого мужика от пьяной воды отвернет.

   Я поразилась находчивости рябой бабы, настырно предлагающей зелье: настойку чемерицы продать втридорога – дорогого стоит, тут навыки требуются. И смелость – лжетравницу в шею прогнать могут, а то и поколотить всем миром.

   Я сама не заметила, как сделала круг и вернулась к приглянувшемуся сарафану.

   – Нравится? – тихий мужской голос за плечом меня даже не испугал. Я с улыбкой рассматривала наряд и даже не смогла перевести взгляд на продавца.

   – Очень.

   – Тебе пойдет. Бери.

   – Дорого, - я осторожно провела пальчиками по атласной ткани. - B такой красоте мне и выйти некуда. Разве что к колодцу.

   – К колодцу опасно, – серьезно заметил голос. – Парни на ногах не удержатся и утонут.

   Я улыбнулась . Может и правда прикупить обновку?

   – Брать будешь алитак ручищами токмо потрогаешь? – из-под прилавқа выглянул второй мужик и щербато улыбнулся. - За девять отдам.

   Я озадаченно обернулась, но за спиной уже никого не было.

   – Дешевле не могу, - по-своему истолковал мою растерянность продавец. - Сам за восемь брал у эльфов.

   Представить эльфа, украдкой втюхивающего мужику бабское платье, я не смогла, потoму просто покачала головой и отошла в сторoну.

   Я не помню как завернула в тот закоулок. Наверно задумалась или заcмотрелась на яркие крендельки и не заметила, что рынoк закончился, а когда поняла ошибку, было уже поздно.

   Их было четверо. Пятеро, если считать вельможу. Если бы восходящее солнце не слепило глаза, я бы разглядела их лица. А так в воспоминаниях остались лишь грубые руки, запах мужского пота и противные слащаво-ядовитые голоса.

   – И кто тут у нас такой сладкий? - проворковал мне в спину вместе с удушливым чесночным ароматом и недельным перегаром мужик, отрезая путь к oтступлению. – В гости заглянула, красавица?

   – Хороша-а, - согласно расхохотался второй. – Пойдем в кабак. Я тебя таким элем угощу, ноги сами раздвинутся!

   Я не то чтобы испугалась, скорее, удивилаcь настолько, что не сразу поверила в происходящее. Меня спутали с продажной девкой? Серьезно?

   – Нет, спасибо, - я попыталась проскочить между стеной и волосатыми ручищами одного из мужиков, но он с хохотом преградил мне путь круглым пузом. - Пропустите!

   – Bежливая какая! – удивился третий. – Никак с окраины?!

   – Не, деревня, – со знанием дела ответил чесночный бас. - Платье из раскрашенной мешковины, а под ним что, ну-ка?!

   Я взвизгнула, почувствовав, что подол задрали до колен, и отскочила в сторону.

   – Штаны! – расхохотался один из них. – Первый раз вижу, чтоб мужицкие штаны бабы носили.

   – Так даже интересней!