Табак ему решительно не понравился, от дыма хотелось кашлять и блевать одновременно, а вот вишневая наливка приятно напоминала сладкий сок. После третьей рюмки Северин вслух размышлял о том, что ничего страшного в наливке нет, и он совершенно не понимает, почему этот напиток так упорно прячут от детей, ведь никакого опьянения не чувствуется, ни на маленькую капельку, вот он сейчас пойдет и расскажет об этом Хаосу, но сначала подарит трубке второй шаг... из-под ног, вдруг упорно отказавшихся повиноваться приказам.

Лина зашла на гостиную и обнаружила парня посреди страшного кутерьмы, в котором он неуверенно ползал на четверых, шальной подвивал и бормотал смесь неразборчивых слов. Лина молча все убрала, с сестринской заботой выходила его, но ничего Соломии не рассказала. После этого Северин проникся к Лине симпатией и глубоким уважением, а также дал ей торжественное обещание исполнить любое желание, когда девушке вздумается.

Смешное далекое детство.

— Северин, эй! Как ты себя чувствуешь?

Он покачал головой.

— Как у меня лед вместо сердца.

Лина больше ничего не спрашивала.

Она шла уверенно, будто тьма ей не мешала. Недалеко послышались веселые крики, шум, плеск воды и потрескивание костра.

А Северин вспоминал.

Когда Лина услышала о приключении с ним, то долго пронизывала парня непонятным взглядом, а потом спросила притворно безразлично:

– И как? Понравился ли тебе ее поцелуй?

Это был вопрос с ловушкой. За годы общения парень успел изучить этот холодный тон, скрывавший пожар.

– Мне не с чем сравнивать, – выкрутился он и по мысли похвалил себя за удачный ответ.

- Вот как!

Лина постояла несколько секунд, а затем подскочила и поцеловала в губы – коротко и воинственно.

– А теперь что скажешь? Чей лучше? — блеск в глазах обещал худшие последствия за неправильный ответ.

– Твой, – солгал Северин.

Смешное далекое детство.

Когда они вышли на берег Днепра, праздник был в самом разгаре: опьяневшие ребята пели, танцевали, прыгали через костер, некоторые уже лежали по кустам, а на утесе разбойники подожгли колесо и под веселые визги столкнули в воду.

— Чувствую себя лишним, — сказал джура.

Лина внимательно посмотрела на него и тихо спросила:

— Зачем ты это сделал, Северин?

- Чтобы... защищать их, - он указал на праздничную толпу.

— Разве не нашлось бы другого защитника?

— Если будет так думать каждый, защитников не станет.

Разговор прервал пьяный парень, подбежавший к ним с бутылкой и несколькими рюмками. На ногах он держался неуверенно.

– Эй-ой, у нас гости! Незнакомцы из самой чащи, - он съежился. – Может, нечистая сила?

– Так и есть. Я ведьма, а он – характерник, – ответила Лина.

– Ха-ха-ха! В Купальске ночь чего только не случается, парень был настолько пьян, что даже черес не разглядел. — Выпейте со мной, друзья из чащи!

Северин с удовольствием чокнулся с незнакомцем и Линой, выпил рюмку махом, прислушиваясь, как водка растекается по телу. Сразу стало теплее и веселее. Он решительно взял девушку за руку и подвел к большому костру, что гудело от жара.

- Хочешь прыгнуть? – удивилась Лина.

Он хотел растопить лед в груди.

— А почему бы и нет?

Лина засмеялась и свободной рукой подняла раздел рубашки выше колен. Северин несколько секунд заглядывал на ее ноги, а затем крикнул, перекликая шум вокруг:

- Готова?

– Да!

Разбежались и прыгнули, упруго оттолкнувшись от земли, пламя облизало ступни, и они легко перелетели через него. Их руки разомкнулись, после чего Лина радостно захлопала в ладоши.

- Хорошо прыгнули! Теперь мой черед. Следуй за мной, Северин.

- Куда на этот раз?

— Искать цвет папоротника, конечно! Кому найти его, если не ведьме с характерником?

В ее улыбке выигрывало пламя.

Они прошли мимо девушек, которые украшали венки осторожно горящими свечами и пускали темными волнами Днепра, наблюдая за их судьбой.

– Смотрите, смотрите оно! У Ганьки утонул!

— Еще год в девках будешь сидеть!

Ганька грустно вздохнула, а Лина только пыхнула, проходя мимо этой гадания.

Они вернулись в чащу и снова путешествовали по лесу, пока звуки празднования не погасли.

– Не вижу я здесь цвету, Лина.

— Так присмотрись лучше.

Она оказалась рядом, прильнула всем телом, горячо поцеловала в губы. Он на мгновение растерялся, но ответил, и жгучее желание мгновенно наполнило его. Ее руки нетерпеливо сбросили с него рубашку, он сорвал с нее кромку. Венок упал, прокатился по колесу и замер на траве.

Вдруг Лина остановилась, оторвалась от него и спросила:

— Вспоминаешь, как ты пообещал мне исполнить любое мое желание?

— Что ты хочешь?

Сам он хотел только ее — и готов был во что бы то ни стало.

– Хочу, чтобы ты забыл меня после этой ночи.

Такого Северин не ожидал.

- Обещаешь? – нетерпеливо переспросила Лина.

– Не могу!

У юноши было странное ощущение, что уже успел забыть этой ночью что-то очень важное.

– Тогда скажу иначе: пообещай не искать и не вспоминать меня. Пожалуйста.

– Почему, Лина?

— Ты дал слово, Северин.

Он прижал ее горячее тело, исполненное таким же желанием, и решил не терять времени на споры.

— Если так... Я обещаю, — запечатал слова поцелуем.

И они сбросили все лишнее, упали на травяную кровать, слились неловкой спешкой, неумелой нежностью, пылкими поцелуями, ловили дыхание друг друга, плыли на волнах, искали цвет папоротника и находили его каждый раз в ярких вспышках — а вместе с ним и самих.

Далеко за деревьями гудели купальские костры, молодежь пела песни и тихо ворчал Днепр.

Северин проснулся на рассвете от холодной росы. Рядом лежал венок. Цветы на нем подвяли, на маковых стеблях запуталось несколько длинных русых волосков. Джура посмотрел на них с неожиданной для себя нежностью.

– Я все равно буду вспоминать тебя, – сказал твердо. – И найду, если захочу.

Он встал, набросил влажную одежду, зевнул и пошел к воде, прислушиваясь к себе.

Обычное утро, обычный лес. Мир не изменился.

Сменился сам Северин.

Глава 1

 Лихим казаком был Мамай — на саблях рубился упорно, из ружья стрелял