Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 231
послание он будет передавать. Либо это будет маяк, возвещающий мое неслыханное благоволение, показывающий, насколько добр я могу быть с теми, кого покорил, – либо возвещающий мою неслыханную жестокость и показывающий, насколько суров я могу быть с теми, кто мне противится! Все дети в вашем городе будут перебиты – это лишние рты, которые надо кормить, к тому же они часто болеют, а главное, могут затаить на меня обиду, когда вырастут. Женщины тоже будут убиты либо привлечены на службу моей армии, если окажутся достаточно симпатичными или чем-либо полезными. Единственными, кто останется жив, цел и невредим, будут рабы – и им будет позволено распоряжаться по своему желанию любым имуществом их прежних хозяев. В настоящий момент мои агенты в городе рассказывают им об этом. Насколько вы доверяете вашим рабам, коррехидор Ката? Если благодаря какому-либо стечению обстоятельств вы действительно сможете продержаться неделю, две недели, месяц – не думаете ли вы, что ваши рабы могут решить к нам присоединиться? Или вы обращаетесь с ними настолько хорошо, что полностью рассчитываете на их верность?Лично вас я постараюсь захватить живым. Я отошлю ваши гениталии вашему отцу, отрублю вам руки и ноги, после чего одену вас в пурпур и водружу вам на голову корону. Может быть, я вас ослеплю – я еще не решил, что будет лучшим примером для других. Язык – нужен он или нет? Возможно, это будет зависеть от вашего поведения. В любом случае я не стану торопиться. Ваша жизнь будет долгой и мучительной, это я вам обещаю.
У коррехидора был нездоровый вид.
– Вы безумец, – проговорил он. – Мгновениями раньше вы говорили так, будто вы люксиат и придерживаетесь высоких принципов, а теперь планируете убийство сотни тысяч человек!
Та же мысль посещала прежде и Лив, но сейчас она подумала о другом. Во всем мире было лишь несколько человек, обладавших абсолютно сверхъестественными способностями, и она была лично знакома с лучшими из них: с Гэвином Гайлом – и вот теперь с Койосом Белый Дуб. С этими двумя и, возможно, еще кое с кем наподобие Белой она никак не могла равняться – однако все остальные были не ровня ей самой. Вот этот мальчик, например: Лив могла бы справиться гораздо лучше, если бы была на его месте, а ведь он был на два или три года старше ее и имел все преимущества воспитания, будучи сыном сатрапа. Цветной Владыка обращался с ней как с полноценной взрослой не потому, что желал ей польстить – хотя и этого он тоже желал, и они оба это понимали, – но потому, что она заслуживала такого обращения. Дело было не в том, что она такая уж невероятно одаренная; просто люди, которых она всегда считала невероятно одаренными, на самом деле были одарены не больше ее самой. Она была им ровней! А ведь она еще молода. Со временем она будет стоять выше большинства других.
Почему же Хромерия никогда не признавала этого за ней? Или ее собственный отец?
Цветной Владыка вновь нарушил молчание:
– Мы все делаем свой выбор, после чего принимаем ответственность за принятые решения. К несчастью, в данный момент вам придется сделать выбор не только за себя, но и за всех этих людей, и за меня тоже. Это ваши жертвы, не мои. Когда я окажусь у власти, они будут вольны решать за себя сами. Хромерию невозможно одолеть без кровопролития, вызываемого такими людьми, как вы. Если бы такой способ был, я бы прибег к нему не раздумывая. Но это единственный возможный путь осуществить необходимые изменения, и я готов идти этим путем.
– Вы делаете это просто потому, что можете, – возразил коррехидор, превозмогая страх.
– Потому что могу – и потому, что такова моя воля.
– Так, значит, сила, по-вашему, оправдывает все?
Цветной Владыка казался сделанным из стали: неколебимый, бесстрастный, не раскаивающийся ни в чем.
– Силе нет дела до справедливости. Сила творит реальность.
Он устремил на юношу долгий взгляд, запечатлевая в его сознании мощь своей уверенности, потом повернулся и посмотрел на женщин с детьми. В его взгляде была печаль, но и решимость: Владыка был готов отправить этих людей на смерть, прикрывая ими жизни своих людей, и возложить ответственность на коррехидора.
Если это был блеф, то самый наглый из всех, какие доводилось видеть Лив. Впрочем, она сомневалась, что это блеф. Того же мнения, очевидно, придерживался и коррехидор. На его лице последовательно сменялись выражения ужаса, отвращения, недоверия и в конце концов покорности. Перед ним был не человек – перед ним была стихия. Бурю невозможно уговорить, нет смысла умолять хуррикано свернуть в сторону; остается только задраить люки и пережидать, молясь о том, чтобы остаться в живых.
– У нас нету миллиона данаров, – наконец проговорил коррехидор, и Лив поняла, что он сдался. – У нас не наберется даже половины такой суммы.
– В вашей казне не наберется. Но я предлагаю вам оповестить все богатые и знатные семейства в городе, что если они не выплатят свою долю, то погибнут первыми. В список продовольствия тоже можно внести изменения; я не хочу выдвигать непомерных требований. Возможно, у вас не найдется столько ячменя – замените его другими зерновыми. С фруктами, если вы не поторопитесь, могут быть осложнения; мы не примем испорченные продукты. За каждую недостающую повозку вы поплатитесь жизнями одного знатного семейства.
– Разумеется, я должен буду передать ваши требования матерям города, – вымолвил бледный коррехидор. – Это, наверное, займет дня два…
– Послезавтра наши катапульты будут готовы к действию. Мы начнем швырять через ваши стены по одной женщине из Эргиона каждые четверть часа. Мы будем продолжать до тех пор, пока к нам не прибудут люксиаты. Я отдаю себе отчет, что катапульты находятся в пределах досягаемости для ваших пушек, поэтому прошу вас учесть, что эргионские женщины и дети будут размещены в непосредственной близости от них. Ваши пушкари не имеют достаточной подготовки; очень сомневаюсь, что им удастся попасть в катапульту с первого выстрела. Или даже с десятого.
Коррехидор сглотнул.
– Я… понимаю.
– Я прикажу вывесить списки имен этих женщин в том порядке, в котором их будут швырять, чтобы жители Идосса могли знать, когда им слушать предсмертные вопли своих подруг… ну или неприятельниц, отчего бы и нет. Мы начнем с личных знакомых городских матерей. Мои механики говорят, что в ковше катапульты достигается такая сила, что есть вероятность гибели женщины еще до того, как она окажется в воздухе. Я попросил их исправить этот недочет: я желаю, чтобы вы слышали, как эти женщины будут кричать, перелетая через стены.
Ката Хам-халдита тихо выругался и двинулся к выходу. Он бросил взгляд на Лив, но тут же пристыженно отвел глаза.
– По-вашему, этого будет достаточно? – спросила Лив, когда он вышел.
Раньше она не осмелилась бы задать такой вопрос, либо из страха, либо из благоговения. Но сейчас ей не хотелось терять возможность учиться у лучших.
Владыка все еще смотрел на женщин и детей. Дети играли и возились, с воплями носясь между шатрами и не подозревая о грозящей им гибели.
– Скорее всего, – наконец отозвался он. – Все будет зависеть от того, насколько сообразительный юноша этот Ката. Среди городских матерей есть одна хитрая старая карга по имени Нета Делусия. Телохранители были ее
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 231
