— Спасибо, капитан, — еле слышно пискнула девушка.

Обратилась по званию — кажется, меня узнали. А Дарья еще больше молодец, чем я думал. Стесняется, тяжело ей работать с людьми, а все равно не захотела оставаться в стороне.

— Кстати, а тут она оказалась частично благодаря вам, Григорий Дмитриевич, — неожиданно заметил доктор Гейнрих. — Ваши лагеря первой помощи в каждом взводе, которые вы предложили. Из-за них Дарья и другие патриотки города — их ведь уже десятки! — оказались не нужны. Ну, я и предложил им сразу работать в госпитале. Нам же всегда рук не хватает, а тут и шанс умереть меньше, и пользы больше. Владимир Алексеевич сразу выделил довольствие, и вот[48]…

— А вы, Христиан Людвиг, — я улыбнулся доктору, — оказывается, тоже герой. Не побоялись взять на себя ответственность, дали людям возможность проявить себя. Такое дорогого стоит. И это не считая того, что вы все-таки получили зеленый анилин…

Я не договорил, потому что Гейнрих, сначала разулыбавшийся, разом стал серьезным и утащил меня с Тотлебеном к себе в кабинет. Уже здесь он рассказал, как именно открыл зеленку. Сначала он не особо верил в мои идеи, но чашки с так и не выделенным, но частично работающим пенициллином дарили надежду на успех. В общем, Гейнрих не удержался и повторил в лаборатории опыта Зинина, только постарался выделить не обычный, а зеленый анилин.

— Там ничего сложного, — пытался объяснить он. — Сначала каталитическая конденсация, потом окисление. Зинин рекомендует оксид свинца, но у меня был только марганец — его хватило. Потом нагреваем для дегидратации и… Остается только нейтрализовать получившиеся кристаллы, ну, я и использовал щавелевую кислоту. Всего с шестого раза пришла в голову идея, и получилось. А дальше по вашему совету, Григорий Дмитриевич, попробовал сделать спиртовой раствор, подобрал соотношение… И это невероятно, но воздействие получившегося раствора на бактерии и грибки не подлежит сомнению. И главное, как быстро и совершенно не сжигает ткани! Гораздо лучше, чем карболовая кислота или хлорная известь.

Я слушал доктора и невольно думал, что иногда удача поворачивается лицом и ко мне. Или дело не в удаче? А в том, какие люди собрались сейчас в Севастополе? Такие, как Гейнрих, как Даша, как Тотлебен? Я улыбался, и не хотелось вспоминать ни о чем грустном, но пришлось… Попросил доктора не спешить с публикацией хотя бы до конца войны, взять изготовление состава под свой личный контроль и рассказать обо всем Дубельту, чтобы тот присмотрел за сохранением тайны.

После этого мы уже разошлись, каждый по своим делам. Я заглянул к своим, пожелал выздоровления встретившему меня недобрым взглядом Зубатову и после этого уже отправился домой. Меня ждали легкий ужин, Ефим и чистый мундир с новыми капитанскими погонами для сегодняшнего вечера. Даже не знаю, где мой денщик его добыл, но, как заверил меня Ильинский, двести рублей за такое — это смешные деньги.

Я бы возразил, что звание, которое требует таких срочных трат на одежду — вот это смешно, но не стал портить человеку настроение. Капитан-лейтенант искренне радовался моему повышению и как будто немного грустил. Словно чувствовал, что скоро мы уже можем расстаться…

* * *

Прием у Волохова начался с той, кого я хотел видеть меньше всех.

— Григорий Дмитриевич, — Ядовитая Стерва столкнулась со мной в дверях. — Слышала, что вы были сегодня у нас в госпитале и даже не зашли к бедной Анне. Вы бы были внимательнее, а то злые языки начнут болтать, что бедную девушку бросили всего после пары свиданий.

Меня пронзили изучающим взглядом, а я невольно представил, как будет дальше развиваться разговор, если я только попробую оправдаться и сказать, что нас с Анной Алексеевной не связывают никакие отношения. О, Ядовитая Стерва, расставила ловушку и ждала, когда же я в нее попадусь.

— К вам я тоже не зашел, помните об этом, — я отодвинул девушку в сторону.

Кажется, не стоило ее трогать — вон как глаза вытаращила — но ничего, вроде бы скандал не начинает и ладно. Я выдохнул и уверенно двинулся дальше. Часть офицеров собралась вокруг Корнилова, часть стояла рядом с Меншиковым. Вроде бы одно целое, и в то же время каждый сам по себе. И, кажется, мне надо выбрать сторону.

Что ж, если я не могу пока изменить саму ситуацию, то ответ тут может быть только один.

— Доброго вечера, Владимир Алексеевич, — я подошел к Корнилову — Есть какие-то новости?

— Только про вашу завтрашнюю вылазку, — ответил адмирал. Вроде бы шутливо, но на его лице не было и тени улыбки. — Вы уж постарайтесь там не умереть, господин капитан. Вы нужны городу и флоту!

— Сделаю все, что возможно, — кивнул я, про себя отметив, что на такое понятие, как военная тайна, опять никто не обращает внимание. — Кстати, а вы не думали, что если у нас получится, то враг будет вынужден перебросить часть сил из-под города к своему лагерю? Можно тогда воспользоваться моментом.

— Генерал-лейтенант Моллер, кажется, вы не знакомы лично? — Корнилов представил мне коменданта Севастополя. — Он тоже предлагал именно так и сделать. Ударить вдоль Килен-балки и прижать англичан к морю.

Я на мгновение задумался, оценивая Федора Федоровича. Внешне он выглядел не очень приятно: вытянутое бледное лицо, очки… Чем-то он напоминал пруссака, какими их изображали в старых фильмах, хотя родился он на самом деле в Великом княжестве Финляндском… Впрочем, я собрался оценивать не внешность, а идеи… И на первый взгляд предложенное Моллером направление выглядело самым перспективным. Если враг и двинет какие части к Балаклаве, то те, что стояли рядом с Воронцовской дорогой. Как раз от Килен-балки. И там будет самое слабое место, но… Пушек на английских позициях больше, чем у французов, а они-то никуда не денутся.

Я рассказал о своих сомнениях, мне ответили, и в итоге следующий час пролетел за считанные мгновения, пока мы обсуждали детали будущей операции. Потом был тост за победу, кто-то предложил танцы, но эту идею никто не поддержал, даже дамы. Я уже начал собираться домой, когда неожиданно нащупал в кармане мундира сложенный пополам обрывок бумаги.

Записка? Я развернул ее и прочитал взволнованные прыгающие буквы.

В 11 вечера, 7 дом на Яворовском ряду. Григорий,